– Celaka punya mаt salleh! (Белый ублюдок!)
Удар ноги по ребрам. Кожа горела так, что он едва почувствовал новую боль. Страдание, разлитое в воздухе, смягчило новый удар. Реверди бросил взгляд через плечо. Раман снова принялся отмерять шаги вокруг него. Он сжал зубы, снова взял щетку и мысленно представил себе портрет человека, встречи с которым пытался избежать с момента прибытия в Канару.
Абдалла Мадхубан Раман, пятидесяти двух лет, отец пятерых детей, мусульманин-фундаменталист, настоящая квинтэссенция деспотичности и садизма. Еще в Камбодже Реверди сталкивался с жестокими надзирателями. С охранниками, считавшими грубость неотъемлемой составляющей своей работы. Раман не имел ничего общего с этой умеренной разновидностью тюремщиков. Чужие страдания возбуждали малайца. Он жаждал их. Это был самый настоящий психопат, более опасный, чем все убийцы, содержавшиеся в Канаре, вместе взятые.
Кроме малайской, в его жилах текла и тамильская кровь. На его черном лице выделялся нос с крупными, как у быка, ноздрями. Зрачки были еще чернее лица, в целом же его приплюснутое лицо, изборожденное глубокими морщинами, напоминало лицо австралийского аборигена.
Негодяй был высок – почти метр восемьдесят пять, редкий рост для Малайзии, и, несмотря на жару, постоянно носил темную куртку с галунами, схваченную в талии ремнем, из-под которого ее полы расходились жесткими складками. С ремня свисал целый набор орудий устрашения – пистолет, электрическая дубинка, граната со слезоточивым газом, ключи… Рассказывали, что он выбил одному заключенному глаз ключом от последней двери – той, что вела на волю.
Религиозный фанатик, член запрещенной секты «аль аркам», Раман был в то же время гомосексуалистом, причем пребывающим в состоянии постоянного возбуждения. Эрик предупреждал об этом Жака, но оказалось, что аппетиты Рамана превосходили самые худшие ожидания. Мерзавец думал только о сексе. Его окружала банда единомышленников – тюремщики той же сексуальной ориентации, любители накачанных мышц и боевых искусств. Жесткие извращенцы, любившие мучить людей и разбивать им лица в кровь, которым Раман «платил» свежей плотью. Крики, доносившиеся по вечерам из душевых, приводили в ужас всех заключенных. Но Эрик ошибался: жертв там не насиловали. Их просто избивали до потери сознания. После этого тюремщики, опьяненные запахом крови, совокуплялись друг с другом.
В такие моменты главный мучитель первым выходил из проклятого строения, покачиваясь, ослепленный солнцем и угрызениями совести. Все в ужасе наблюдали за ним издали, ожидая новых репрессий.
– Стой! – рявкнул Раман за его спиной. – На сегодня хватит.
Жак отлично понимал, что его статус западной звезды обеспечит ему особый режим. Сегодняшний утренний наряд ознаменовал собой начало развлечений.
– Завтра