(Юнис, не важно, что вы там придумали. Если твой ребенок жив, мы можем его найти!)
Другой голос не ответил. Иоганн наседал:
(Ну что, Юнис?)
(Босс, пусть мертвые хоронят своих мертвецов.)
(Ты не хочешь детей?)
(Дело не в этом. Вы сказали, вам было не важно, что сын не ваш. Думаю, вы были правы. Но это работает и наоборот. Если где-то и живет этот ребенок, которому сейчас почти тринадцать, то я для него чужая. Не любящая, воспитавшая его мать. Я никто. Во всех смыслах никто – не забывайте, ведь официально меня убили.)
(Юнис! Бедная Юнис!)
(Видите? Если даже мы отыщем этого мальчика или девочку, то не сможем признаться, что я на самом деле жива – вернулась к жизни в вашей голове. О таком публично не заявляют, если не хотят оказаться в смирительной рубашке.) Она вздохнула. (Я бы хотела ребенка от вас, будь такое возможно. Расскажите мне еще об Агнес. Я правда на нее похожа?)
(Очень. Не внешне, разумеется. Но если бы я верил в переселение душ – а я не верю, – у меня было бы искушение думать, что ты – переродившаяся Агнес.)
(А если так? Босс, почему вы в это не верите, босс?)
(Гм… а ты веришь?)
(Нет. Вернее, не верила, хотя почти все мои друзья верят. Я не видела причин верить в то или другое, поэтому помалкивала. Но, босс, когда тебя убивают, а ты не умираешь, невольно закрадываются всякие мысли. Босс, дорогой, вы ведь думаете, я плод вашего воображения?)
Ответа не последовало. Голос продолжал:
(Босс, не стесняйтесь признаться, я не обижусь. Я знаю, что я – это я. Мне доказательства не нужны. Но они нужны вам. Признайтесь, дорогой. Будьте со мной откровенны.)
Она снова вздохнула.
(Юнис, мне и впрямь надо удостовериться. Но… если я сошел с ума… если ты лишь вымысел моего собственного разума… то лучше мне об этом не знать. Милая, прости… но, когда ты сказала, что не хочешь искать своего ребенка, я почувствовал облегчение.)
(Я знаю, что вы почувствовали… и знаю почему. Босс, не стоит спешить. У нас впереди уйма времени. Расслабьтесь и наслаждайтесь моментом. Доказательства придут сами собой – вам станет известно что-то, что могла знать только я. И тогда вы успокоитесь.)
Иоганн кивнула – сама себе.
(Это логично, Юнис. Совсем как в прежние времена, когда я изводился по пустякам, а ты журила меня, словно мать сына.)
(Я по-прежнему буду журить вас, когда понадобится, и буду любить вас всегда. Но кое-что все же требует спешки.)
(Что?)
(Судно! Если вы не хотите, чтобы мы напрудили в постель.)
(Черт!)
(Спокойно, босс. Привыкайте.)
(Проклятье, я не хочу, чтобы мне подсовывали судно, словно горшок ребенку! Знаешь, что случится? Ничего! Я зажмусь и ничего не смогу из себя выдавить. Юнис, вон за той дверью моя личная уборная. Можем мы попросить отвести