С этими словами он отобрал у меня рисунок, который я всё это время тщетно пытался довести до ума, и вручил мне благоухающий котёл.
– Уже, по-моему, не настолько горячий, чтобы без остужающего заклинания не удержать. Но ты всё равно будь осторожен. Причём не только сейчас, но и в ближайшем будущем. Когда меня в своё время настиг Бич Магов, самой большой опасностью оказались даже не многочисленные враги, которые были рады меня прикончить, а обычные бытовые травмы. Внезапно утратив способность колдовать, вдруг обнаруживаешь, что огонь обжигает, лезвие ранит, под водой невозможно дышать, а от зимнего ветра можно не просто озябнуть, но и свалиться с какой-нибудь лихорадкой. Первое время я вечно ходил весь в ссадинах и ожогах. И постоянно чихал. Не повторяй моих ошибок. И самое главное, не выйди однажды по привычке из окна. Рассеянность в твоём положении может слишком дорого обойтись.
На этом месте сэр Шурф натурально схватился за голову. То есть технически он, конечно, остался сидеть, как сидел, но мысленно за неё явно схватился. И теперь, можно спорить, спешно просчитывал варианты: что лучше – запереть меня в одном из подвалов Иафаха? Или просто уменьшить и носить в пригоршне, вытряхивая только чтобы покормить? Или сговориться с комендантом Холоми, чтобы снова взял меня под стражу до лучших времён? И самое главное, как убедить меня добровольно на всё это согласиться? Последний вопрос делал задачу заведомо нерешаемой. И он сам это понимал.
Я поспешил его успокоить.
– Привычки выходить в окна у меня, хвала магистрам, до сих пор нет. И холодным оружием я на досуге не особо размахиваю. Даже в кухню практически не захожу, а других опасных мест в доме вроде бы нет. Так что как-нибудь выживу, – пообещал я. И наконец отхлебнул вожделенного «дымного варева». И закусил пирогом.
Что плохо в устройстве моего организма: до меня довольно медленно доходит суть произошедшего. Что ещё хуже: рано или поздно до меня всё-таки доходит. То есть беспечным жизнерадостным идиотом не особо долго удаётся побыть.
Вот и сейчас, пока я истреблял принесённую Джуффином еду, мой ум продолжал обрабатывать полученную информацию в привычном ему неторопливом режиме. И когда он закончил, я содрогнулся. Положил на стол недоеденный кусок пирога и сказал:
– Какой ужас.
– Разве ужас? – удивился Джуффин. – По-моему, нормально пирог пропечён.
– Пирог отличный. Ужас – всё остальное.
– А, – обрадовался шеф. – Это ты наконец-то начал осознавать, что произошло? А я как раз сижу, гадаю, почему ты такой спокойный. То ли так рад, что всё остальное не имеет значения, то ли настолько ослаб, что не до переживаний, то ли просто удачно выпендриваешься, разыгрывая невозмутимость…
– Хотел бы я уметь так выпендриваться, – честно сказал я. – Но пока даже пробовать не возьмусь. Рад-то я рад, конечно. Особенно тому, что не двести лет тут у вас без меня прошло, а всего сутки. Не пропустил собственную жизнь! И вы оба мне, скорей всего, не мерещитесь.