29 декабря. Вторник. Проснулся с пренеприятным ощущением давления и тяжести на сердце, подумал, что барометр упал, и оказалось верно: барометр упал так, что стрелка опустилась левее «бури». Весь день был от этой тягости сам не свой. В газетах прочел печальные известия: о гибели броненосца «Эдуард VII»201, – хорошо, что экипаж спасен, об эвакуации Галлиполийского полуострова202. Работа шла не особенно успешно. Во время прогулки был свидетелем ужасной сцены. Когда я, возвращаясь по Тверскому бульвару, шел от памятника Пушкину по направлению к Никитским воротам, по проезду бульвара пронеслись сани без седоков, запряженные в одну лошадь. Лошадь, должно быть, чего-нибудь испугалась и бешено мчала с невероятной быстротой. Кучер, совершенно растерявшийся, не владел уже ею и только кричал встречным: «Легче, легче!». Затем послышались еще какие-то крики и чем-то сильный удар. Все это совершилось в один момент, некоторые из публики, шедшие по бульвару, бросились бежать к дому градоначальника. Я тоже поспешил туда. Оказалось, что лошадь попала под встречный трамвай и была задавлена, кучеру разбило голову, а другие говорили, что его убило. Я, следовательно, видел, как человек несся на смерть, видел его за минуту до ужасной смерти. Тяжко. Весь вечер ничего не мог делать.
30 декабря. Среда. Не выходила из головы мысль о вчерашнем происшествии. В газетах о нем ничего пока нет. Осаду Азова продвинул мало. Гордон быстрее продвигал свои траншеи, чем я изучение его деяний под Азовом. Визит после завтрака к О. И. Летник по поводу переданного ею мне проекта программы для ее предполагаемого магистерского экзамена. Программа, по ее словам, составлена ею с А. А. Кизеветтером, но выражает явное стремление пройти коротенькими узенькими переулками к тому, к чему другие идут широкою дорогой. Хотя я и глубоко убежден, что из всей этой затеи ничего не выйдет, так как в 40 с лишком лет приниматься за экзамен на магистра поздно; но все же против характера программы протестовал, чем и вызвал большое и запальчивое недовольство с ее стороны. Для нее все эти экзамены – один из приемов кокетства и ничего более. От О. И. [Летник] я проехал на Земляной вал к Маргарите Викторовне Флинт, владелице Шашкова, вручить ей задаток за дачу на 1916-й год, ту же, на которой мы жили в нынешнем году. Это дочка B. Н. Пастухова и внучка знаменитого издателя «Московского листка» Н. И. Пастухова203. Не от предков ли и в глазках ее какой-то алчный к наживе огонек? От нее вернулся домой пешком по линии бульваров. Вечер за «Записками» C. М. Соловьева.
31 декабря. Четверг. Чувствую себя неважно. Видимо – переутомление. Надо бы отдохнуть денька три на свежем воздухе, вдали от книг. Утром я опять осаждал Азов, следя за осадой день за днем и как бы переживая ее. Вечером встречали с Миней новый год. Об этой встрече он целый день говорил, она заключалась