– Мыться, мыться обоим, – Инга взяла у Антона дочь и понесла ее в ванную, Антон шел за ней.
У двери он оглянулся – Андрей Пантелеймонович смотрел ему вслед. Их взгляды вновь встретились, и от этого Антону вдруг стало легко и спокойно, как в детстве.
К началу восемьдесят девятого года отделение функциональной диагностики при роддоме пользовалось широкой известностью в медицинских кругах столицы. Во-первых, потому что благодаря энергии Андрея Пантелеймоновича Воскобейникова оно было оборудовано новейшей по тем временам импортной аппаратурой, которая могла быть использована для диагностики широкого спектра заболеваний. Во-вторых, потому что заведующий отделением Антон Максимович Муромцев считался в высшей степени грамотным специалистом и не крючкотвором – то есть, не отказывался принять пациентов из других районов и даже иногородних, если в их направлениях не хватало нужных подписей или печатей.
Помимо указанных выше достоинств, Муромцев был молод, интересен и холост. Многие из его знакомых дам готовы были шагать с ним по долгой дороге жизни, пока их не разлучит смерть, но он пока никому не предлагал ничего, кроме короткой прогулки – в одну-две ночи. Некоторые задерживались подольше и за время пребывания в маленькой однокомнатной квартире Антона пытались превратить ее в уютное семейное гнездышко. Каждая следующая попутчица все переделывала на свой лад – словно пыталась доказать, что именно ей принадлежит право стать здесь хозяйкой. Антон им не препятствовал – после смерти матери его квартира перестала быть для него оплотом домашнего тепла и уюта, какая разница, кто и как расставит стулья в комнате или кастрюли в шкафу на кухне?
Он работал много и увлеченно, если требовалось, подолгу задерживался в отделении. Иногда после работы Евгений Семенович зазывал его к себе в кабинет и рассказывал о каком-нибудь особенно сложном случае из своей практики. Они пили давно ставший дефицитом индийский чай, который время от времени приносили им благодарные пациенты, и ели собственноручно насушенные Евгением Семеновичем сладкие сухарики – Антон с хрустом грыз, а старик размачивал в стакане с чаем и аккуратно жевал вставными челюстями.
– Надо мне, как будет время, отыскать для тебя карту Инги Воскобейниковой, – сказал однажды Антону Баженов, – редкий случай, и тебе с точки зрения перинатальной диагностики это будет интересно. Мы в свое время так и не сумели выяснить причину врожденного эристобластоза у плода в случае первых ее беременностей, поскольку она имела положительный резус-фактор, но наука движется вперед.
– Однако Настя совершенно здорова, – заметил Антон.
– Вот именно. Хотя до рождения состояние было критическим. М-да. Чудо наше, Настенька, – лицо Баженова осветилось ласковой улыбкой.
Антон засмеялся:
– Чудо длинного языка –