– Прямо как в сказке, – попыталась пошутить Лиза. Она по-прежнему под гипнозом Аделаиды или это просто нервное? Взяв трубочку, она собрала остатки пенки по краям стакана. – И что мне делать? Я ведь не могу не ходить к ней, понимаешь? Это не мой выбор… – Лиза запнулась, и сердце екнуло, когда она нашла решение: – А что, если я не буду ходить к ней не по своей воле? Я могу рассказать обо всем брату, когда он узнает, что Аделаида угрожает моей жизни, он обязательно мне поможет! Он бы мог запереть меня у нас в квартире… и даже приковать, ну, знаешь, как оборотней в фильмах…
– Нет! – отрезал Ян, и Лиза почему-то вздрогнула. – Во-первых, скорее всего у тебя начнется ломка, и ты умрешь. Если бы все было так просто, этой проблемы никогда не возникло бы.
Почему-то Лиза опасалась услышать его «во-вторых».
– Во-вторых, твой брат не станет тебе помогать.
Лиза прыснула, но внутри у нее все съежилось и похолодело:
– Что за бред? Это же мой брат!
– Нет.
Повисла долгая пауза.
– Ты можешь сколько угодно прикидываться передо мной дурочкой, но прекрати обманывать саму себя, – сказал Ян несколько резче того тона, в котором протекал их прежний разговор. У него впервые прорезались эмоции. – Ты ведь знаешь, что произошло с твоим настоящим братом одиннадцать лет назад…
– Да ничего я не знаю! – крикнула Лиза, подскочив с места.
Посетители и официанты кофейни с любопытством покосились на их столик. Она сделала глубокий вдох, второй, третий. Ян сидел напротив нее по-прежнему с непроницаемым лицом, глядя на Лизу снизу вверх.
– Я ничего не знаю, – повторила Лиза, уже почти шепотом, как будто признавалась и извинялась за что-то. Но она ведь не виновата! Не виновата?
Тяжело опустилась на слегка протертое кресло. Поерзала, стараясь отыскать потерянный уют, но ей это так и не удалось. Спрятав лицо в ладони, Лиза постаралась собраться с мыслями. Этот человек не запутает ее, а Аделаида не отнимет ее жизнь, а Филипп… а Филипп…
– Мой брат не любил меня, – не отрывая лица от ладоней, сказала Лиза. Она услышала, как Ян слегка подался навстречу, чтобы лучше слышать собеседницу. – У нас была большая разница в возрасте – почти шестнадцать лет. Шестнадцать лет родители любили его большего всего на свете, а потом появилась я – маленький комок неприятностей, с которым нужно было всем делиться.
Мне было пять, когда произошла авария. Филипп уже не жил с нами, единственное, что я о нем знала по-настоящему: он меня не любит, и я его боюсь. Он был моим единственным родственником. Но он был совсем молодым, разве кто-нибудь смог бы вменить ему в вину, если бы он не потянул заботу о своей маленькой сестре? Разумеется, я была ему не нужна! Я была непослушной, а после трагедии совершенно несносной. Квартира, в которой мы тогда жили, была недалеко от кладбища, на котором похоронили родителей. Я часто сбегала туда, сидела часами на коленях у ангела…
На слове «ангел» язык Лизы споткнулся о нёбо. Она покачала головой:
– Статуя. Это была