– Бурбон отличный, но бизонов в нем не утопишь, – вставил Синее Небо. – Я тут с утра торчу, знаю.
– Иди ты со своими бизонами, – сказал Зухр.
Мэр, поставив стаканы перед Райтом, Стронгом и Зухром, наполнил их золотистой жидкостью.
– У меня тоже пусто, – заметил Синее Небо. Мэр налил и ему.
Колонисты из уважения к древосекам к стойке не лезли, но все столики были заняты. Время от времени кто-то произносил тост: за Стронга в частности, за древосеков в целом – и все, мужчины и женщины, вставали и пили до дна.
– Шли бы лучше домой и оставили меня в покое, – пожелал Стронг.
– Не пойдут, – разуверил Райт. – Ты их новый кумир.
– Еще, мистер Стронг? – спросил мэр.
– И еще, и еще. Надо смыть из памяти это скотство.
– Чье, мистер Стронг?
– Да хоть бы и твое, жирный коротышка-землянин.
– Они надвигались из-за горизонта в облаке пыли, взметаемой их копытами, – изрек Синее Небо, – и были прекрасны в своем косматом могуществе и величественны, как сама смерть.
– Ловите нам ничтожных землян, которые портят виноградники, а виноградники наши в цвету.
– Том, – сказал Райт.
– Можно я подам заявление об уходе? В жизни больше не убью ни одного дерева. Завязываю с нашей вонючей профессией!
– Почему, Том?
Стронг молчал. Пальцы стали липкими от пролившегося бурбона. За стойкой, в бывшей храмовой стене, сохранились резные ниши, где теперь стояли бутылки с вином и виски – всюду, кроме одной.
– Что там за кукла, мэр? – спросил он, чувствуя, как пульсирует кровь в голове.
– Где? А, эта… Туземцы держали такие фигурки над очагами для защиты домов. – Мэр поставил ее перед Стронгом. – Превосходная работа, не правда ли, мистер Стронг? Мистер Стронг!
Стронг, не отрываясь, смотрел на фигурку. Длинные руки и ноги, маленькая грудь, тонкая шея, прелестное лицо в ореоле желтых волос, зеленая туника из тщательно вырезанных листьев.
– Кажется, это называется «фетиш», – продолжал мэр. – Изображение их главной богини. Мы о них мало что знаем, но они будто бы так в нее верили, что даже могли ее видеть.
– На дереве?
– На нем тоже.
Стронг бережно взял статуэтку в руки. Она подмокла снизу от пролитого виски.
– Выходит, это богиня дерева?
– Не дерева – домашнего очага. Прогрессисты ошибаются, видя в деревьях религиозные символы. Мы живем здесь долго и знаем, что туземцы поклонялись дому, а не деревьям.
– Домашнего очага? Что ж она тогда на дереве делала?
– Прошу прощения?
– Я ее там видел. На дереве.
– Вы шутите, мистер Стронг?
– Черта с два! Она-то и была деревом! – Стронг грохнул по стойке кулаком. – Она была этим деревом, и я убил ее.
– Возьми себя в руки, Том, – сказал Райт. – Все смотрят.
– Я убивал ее дюйм за дюймом, фут за футом.