Но боль утешил лишь вином.
«А завтра будет казнь опять,
Король монеты принесет.
Смогу кинжалом наказать.
Его возмездие найдет».
Свеча неспешно догорала,
Он спал, в жилище тишина,
И маска палача лежала…
Судьба монарха решена.
…………………………………………………
Анна
В Европе ее знали под именами Клара Изельгорф и Катрин Изельман, а для нас она навсегда останется Анной Ревельской, всем сердцем любившей Россию и преданной ей до конца. Мы обязаны помнить тех, кто своей жизнью оберегал и отстоял Россию.
Очень теплый и нежный июнь.
Она шла по Берлину спокойно,
Лишь в душе напряжение струн:
От филеров уйти невозможно.
Снова парк, а потом – на проспект,
Переулком, а там – через площадь.
Она знает ужасный секрет.
Сообщит – может, будет попроще.
Пока шла, вспоминала Россию:
«Как давно попрощалась я с ней,
С ее небом, до одури синим,
И березами, нет их милей.
Вот и все, вроде нету хвостов.
Тут по улице сразу налево.
Как же трудно здесь жить средь врагов!»
А душа о России болела.
Вот ступени, тяжелая дверь.
– Мне посла от Советской России.
– Мадам, мы Союз уж теперь!
– Позовите, коль вас попросили!
Для беседы пройдя в кабинет,
Она все изложила, как знала.
– Как доступен стал вам сей секрет?!
– Вы поймете, что это немало!
– Пять дней до войны! Это важно!
Но кто передал? Как назвать?!
– Я русская. Русская Анна.
Можно Ревельской, так передать!
– Может быть, вы останетесь здесь?
Выходить – это очень опасно:
Там на улице шпиков не счесть!
– Буду верить, что все не напрасно!
Я прошу вас, готовьтесь к войне!
Моя жизнь – это флот и Россия,
Столько раз я гуляла во сне
По просторам ее бело-синим.
Он в глазах ее видел тоску.
Эту грусть она плохо скрывала.
– Я за дверью помочь не смогу!
Она, уходя, это знала.
Ее больше не видел никто,
И Россия судьбы не узнала,
Лишь посол, отправляя письмо,
Понимал: она жизнь оставляла.
……………………………………………………………
Мы уйдем…
Мы уйдем, как уходят другие,
Хоть не верится в сущность конца.
И живем, будто все мы чужие,
Забывая заветы Творца.
Мы порой безгранично жестоки
И считаем блаженными тех,
Кто в спасеньях своих одиноки,
А их жизнь поднимаем на смех.
Нам так хочется верить в безгрешность
И считать себя лучше других.
Но бывает, что наша небрежность,
Словно лезвие, режет своих.
Мы считаем, что деньги важнее,
Что добро можно просто купить,
А прощать в сотни раз тяжелее,
Чем