– Тащите клетку! – прошипел Иван.
Мы с Мариком точно окоченели. Я – от холода, а Марк, видимо, от неожиданности.
– Не понесу, – мне вдруг совершенно расхотелось участвовать в этой ловле. – Птичку жалко.
Марик сначала посмотрел на меня, а потом на сражающегося с изворотливым скворцом Ваню, вздохнул и понуро потащил клетку другу.
– Что, решил отказаться от своей мечты из-за сердобольной девчонки? – Иван пытался запихнуть скворца в клетку живым и невредимым. – Птичку пожалела, какие нежности, тьфу!
Дверца клетки никак не хотела закрываться. Скворец бился о прутья как полоумный. Я отвернулась – мне хотелось плакать.
– Может, все-таки отпустим, а? – донесся неуверенный голос Марка. – Не могу смотреть, как этот скворец мучается.
– А ты не смотри. – Иван, как всегда, был абсолютно спокоен. – Зря, что ли, простыню брали? Накроем, и он затихнет.
Ваня взял материю и, видимо, накинул ее на клетку. Возня под простыней становилась все тише, хлопки крыльев – реже, птичьи возгласы практически смолкли. Я решилась взглянуть в сторону мальчишек. Раскрасневшийся после сражения с птицей Иван стоял возле покрытого простыней трофея, а Марик даже как-то опешил от суровости друга. И клетка возвышалась между ними, точно сугроб, которому не суждено было растаять.
– Владей, дрессировщик! – Ваня первый нарушил всеобщее молчание. – Теперь уж не подкачай, выучи эту птицу говорить как следует. Имей смелость довести задуманное до конца.
Это был выстрел в цель. И Марик закивал, уступая напору друга. Пробурчав слова благодарности, он оторвал свою ношу от земли – пора было убираться из парка.
Несмотря на удачную охоту, домой мы шли какие-то подавленные и молчаливые. Лишь скворец периодически провозглашал из-под простыни свое коронное – «фи-гась». И я почему-то думала о том, что мечты ни за что нельзя держать в клетках – весной им самое время кружить в воздухе…
Дома я сразу вскипятила чайник и налила себе полную кружку горячего «Эрл Грея». Очень хотелось тепла и чего-нибудь вкусного. За окном чирикали птицы, я выглянула на улицу. Во дворе, на бортике пустующей детской песочницы, сидел Марик. У его ног стояла накрытая простыней клетка. Он явно никак не мог решиться притащить это добро домой. Я захотела распахнуть окно и крикнуть ему что-нибудь ободряющее, а еще лучше – сбежать вниз и вместе с ним отпустить птицу на волю. Но тут на стекло упало несколько капель, а затем еще и еще. Первый весенний дождь забарабанил по карнизу. Марик встрепенулся, вскочил на ноги и, подхватив клетку, помчался к своему подъезду. А через минуту дверь за его спиной со скрежетом