А не смог Като выбрать свой путь в этом мире из-за указа, изданного управлением города Толлосус, места, где родился курсант, совместно с “СБТ”. Толлосус, как и все другие поселения на континенте, являлся городом–государством, называемым полис. Заключался данный указ в том, что все выпускники средних учебных заведений двести тридцатого года от начала правления великих освободителей должны поступить в академию при службе безопасности.
“Да в ведении “СБТ” находится практически всё”, – считал каждый курсант академии, понимая какие большие перспективы его здесь ждут и какой властью он может обладать.
И ведь они не ошибались. Весь город буквально контролировался через видеокамеры, все лица и имена были зарегистрированы в базе данных. Правительство знает абсолютно всё о каждом шаге официанта, охранника ночного клуба и самих полицейских. И если развлекаться, так по полной. При появлении лица человека на камере, уполномоченные лица с легкостью могут узнать о нем все необходимое: судимости, социальное положение, спортивная, профессиональная или учебная деятельность, наличие родственников, и это только песчинка в море горькой правды. Однако, такая слежка держит многих в узде, если вдруг у кого-то появилось желание вторгнуться в чужое личное пространство или украсть имущество, что было в больших городах не редкость.
Первоочередно курсантам предоставлялась возможность стать полицейскими и следить за порядком на улицах, если стараться на этом этапе, то там уже открывается путь в элитные подразделения “Вепрь”, а те, кто не подходят по здоровью, со спокойной душой вливаются в офисный планктон и заведуют делами в огромнейшем реестре данных.
Аудитория, в которой они сидели была отремонтирована и выбелена, но эта классическая трехрядная расстановка парт и доска в конце комнаты уже так приелась всем, что ремонта никто и не заметил. Было восемь утра, всем очень хотелось спать, восходящее солнце противно и очень ярко светило в лица курсантов сквозь окна. А классические темно-синие брюки, хлопчатые белые рубашки, заправленные в них, и затянутые синие галстуки так плотно сидели на теле, что поры кожи сразу начинали пропускать пот. В классе было, вдобавок, крайне душно. Като нервировало абсолютно всё вокруг, и тут у его уха раздается задорный и очень даже позитивный возглас из уст соседа по парте – Артеда, которого еще кратко называли Арти.
– Мы такие серьезные! – шепнул он, – А почему мы такие серьезные, мистер Като?
Но ответа не последовало, Каткема слишком углубился в свои мысли.
– Земля вызывает Като, ответьте! – Подшутил Артед, так как понял, что его приятель опять затерялся в мечтах.
– Да просто… хм… все нормально, но я в очередной раз задаюсь вопросом: “На кой нам эта алгебра?”. Черт, да она забирает у нас столько необходимой энергии и сил, что упасть можно, – закатил свои карие глаза Каткема, – прости за пафос, конечно. Я сам еще не нашел свое место в этом мире, но тот факт, что его уже определили за нас, отбивает все желание учиться здесь и оставлять столько себя. Лучше, реально, это время чем по-полезней бы занял.
– Да, брат, здесь не поспоришь, но ты всё-таки не забивай голову такими мыслями и делай что требуется, только когда оно от тебя требуется, а в остальное время живи в удовольствие, побольше отдыхай и развлекайся, как все обычные люди, – зевнул Арти и потянулся руками назад, – как мне родители всегда говорят: “Ты по жизни не отставай и вперед не гонись, найди золотую середину, научись ловить кайф и видеть всюду позитив”. Вот этого я и придерживаюсь, так мне по нраву.
– Не надо хотеть быть обычным, нужно стремиться стать великим, – с серьезной гримасой сказал Каткема, – эта посредственная жизнь по-моему хуже некуда: каждый день вставать и идти на нелюбимую работу, не иметь возможность всегда получать удовольствия от своего обожаемого ремесла, терпеть ненавистного босса и, в целом, душевно угасать. А вся серая масса ведь к ней привыкла, к такой ничтожной жизни, люди стали рабами системы.
Артед как будто бы выключился на середине высказывания Като, он не воспринимал всерьез его слова, Каткема казался ему наивным глупцом, которому лишь бы звезды с неба хватать. Чешуа почувствовал легкую обиду на молчание Арти, и чтобы не оставаться в неловком, невежественном молчании решил заговорить о другом.
– Но вот в чем фишка: каждый раз, когда я задаюсь у себя в голове вопросом о надобности