У Захаровых история более давняя и веселая. Захаровы из зажиточных, до революции считались крепкой семьей, двулошадной, одна лошадка – для выезда в город «на ярманку», другая – рабочая. Выйдет, бывало, старший Захаров из избы и кричит на всю улицу, чтобы слышно было каждому: «Порька! Порька, запрягай лошадь. На ярманку поедем за конфектами. Пыстрей, пыстрей пеги, лотырь этакий». Так с тех пор и кличут Захаровых Порькиными.
А семья Кусленковых получила фамилию по причине неосмотрительности: козленок со двора убежал, и один из малых ребят ротозейного семейства метался по деревне и причитал: «Куслёнок убёг. Куслёнка не видели?».
– Давно уже ушли в небытие первые Мушликовы, Порькины и прочие, а фамилии существуют, история дышит, живая, настоящая. Так Избачиха говорит. Я плохо рассказываю, а вот Избачиху заслушаться можно. Она такие сказки знает, что ни в одной книжке не прочитать: и о том, как Иван-мороз свататься приезжал, и про мертвую невесту, и о свадьбе ведьмака, о зеленом мельнике, про охотника в островах, о треклятой карти… не, – на последнем названии Изачихиных сказок Антон заикнулся и, нахмурившись, быстро добавил, что сказок много, а жизнь одна.
Сказок Лине сейчас хотелось меньше всего, поэтому, когда Антон предложил прогуляться перед ужином и сном, она обрадовано согласилась.
Воздух в посёлке был необычайно легким и немного колким от морозца, от земли и деревьев исходил аромат зимы, пусть без снега, но в ожидании его; щеки зарумянились, глаза заблестели, Линочка ощутила в себе силы и желание пробежаться по хрусткой тропке вдоль забора.
Здесь, в Беседино, события, приключившиеся в городе, казались Линочке далекими и незначительными, а серый человек представлялся всего лишь плодом фантазии.
– Спорим, я первая добегу до соседского дома? – Лина поддела Заречного плечом и они, подпрыгивая, словно озорные «куслята», побежали наперегонки, не успев обговорить условия спора.
Однако Антон, и Линочка оказались не лучшими бегунами. Они быстро выдохлись и, добежав до цели, остановились, переводя дыхание и тихо посмеиваясь над своим ребячеством. В окне дома, за плотной шторой, мелькнул силуэт.
Ночь неспокойная
– Это Зоя? – спросила Линочка и прыснула в кулачок, вспомнив уличную фамилию мамзельки-карамельки. Воздух, насыщенный кислородом, опьянял: всё грезилось легким и веселым.
– Нет, это Валентина, ее мать. Зойка по пятницам у подруги ночует, а возвращается первым рейсом, надолго в городе не остается, за матерью присматривать