Собственно, это я сам недавно узнал, как и то, какими двенадцатью способами разделать тушу вепря, чтобы не стыдно показать работу самому королю.
Судя по увиденному, в этом городе рыцарство уже сдает позиции. Во всяком случае, пока не встретил ни одного рыцаря. Конечно, среди прохожих попадаются люди благородного звания, но я их просто угадываю, а так не выпячивают доспехи, не звякают шпорами, не скачут посреди улицы, заставляя простой народ шарахаться к стенам.
Возможно, этот быстро растущий город уже имеет больше прав, чем могучие феодалы, когда-то позволившие селиться вокруг своего замка всяким там мастеровым и торговцам. Теперь эти мастеровые и торговцы, создавшие целые цеха, сами нанимают городскую стражу, сами решают, какие стены возвести вокруг города и на какую высоту, а также сами вооружают войско для охраны города или же нанимают на стороне дешевле.
Естественно, законы в таких городах соблюдаются строго, не в пример феодальной вольнице: безопасность торговли, оружейных и прочих мастерских, приносивших доход, гарантируется, а неподкупная, насколько это возможно, стража зорко бдит, чтобы в охраняемом ими городе не было даже намека на пьяные драки, грабежи, дебоши, стычки с применением оружия.
На меня потому и смотрели с подозрением, старший из стражников не зря предупредил, что будь я хоть сам герцог, но драки здесь запрещены, а если вздумаю буянить, поджигать дома и лишать кого-то жизни, то не посмотрят на мое благородство, а сразу дубиной по башке и в подземелье на цепь. Что вообще-то, как демократу, мне должно понравиться. Правда, я феодал, потому я как бы в некотором раздвоении чувств, как будто интеллигент, прости, Господи, за грубое слово…
Предостерегающий холодок прошел по телу, хотя ночь нежна, воздух густой и теплый, как свежесдоенное молоко, а все встречные мужчины в расстегнутых рубахах, а женщины с оголенными по плечи руками и в платьях с глубоким вырезом. Я настороженно посматривал по сторонам, вновь запустил, переборов мгновенную дурноту, тепловое и ночное зрение на полную мощь, однако явного недружелюбия не ощутил, разве что два-три раза по мне скользнули прощупывающей мыслью: а не удастся ли поживиться чем-нить с этого здоровяка?
Наконец я догадался взглянуть наверх, вдруг кто наблюдает за мной с крыши, и почти сразу увидел, как исчезают звезды.
Глава 7
Звезды гаснут, гаснут, словно по небу двигается черный ледник. Душа трепыхнулась, рухнула в пропасть… и воспрянула, когда увидел, как за некой гранью звезды вспыхивают снова. То, что застилает звезды, огромное, как туча, но куда страшнее, если бы звезды исчезли в самом деле.
Я всматривался до треска в висках, существо обрело наконец очертания, что-то подобно скат-гнюсу, гнусной такой рыбе, заряженной электричеством. Странная тварь медленно плывет по небу, почти не двигая крыльями, то есть