Иггельд ответить не успел, Ратша сказал громко:
– Да что они могут видеть оттуда?
– Верно, – согласился Брун. Глаза его сумрачно блеснули. – Что они могут видеть? И понимать.
В комнату вошел, легко и грациозно поклонившись на ходу, высокий и прекрасно сложенный красавец, улыбающийся, весь в блеске панциря, с золотой пряжкой на узком поясе, загорелый и предупредительный, сразу поймавший взгляд Бруна и выразивший готовность немедленно, да, немедленно бдить, яркие перья на шлеме подрагивали, сам начищенный до блеска шлем рассыпал веселые искры, на выпуклой металлической груди выдавленное изображение кабаньей морды, штаны из добротно выделанной кожи, сапоги с металлическими щитками на носке.
Иггельд перехватил брошенный на него любопытствующий взгляд, а Брун сказал тепло:
– Мой сын Улнак. Тоже горит стремлением послужить отчизне. Думаю, вы еще повоюете с ним плечом к плечу!
ГЛАВА 13
Выйдя из дворца, Иггельд сразу же посмотрел вверх. Так и есть, крохотный темный крестик на белесо-голубом небе, неподвижен, кажется вообще прилипшим к небесной тверди. Даже орлы не забираются так высоко, но Черныш держится там легко, вот чуть сдвинулся, крылья исчезли, снова появились, подает знак, что увидел, что ждет приказов любимого папочки.
Ратша злорадно хохотнул, а Иггельд, стоя посреди людной улицы, начал размахивать руками, сразу покраснев сильнее вареного рака, люди либо ускоряли шаг, посматривая на него опасливо, либо останавливались в сторонке и смотрели с недоумением: парень с виду вроде здоров, силен, не похож на бесноватого, что говорит с собой и незримыми собеседниками.
Когда шли к постоялому двору, Ратша втолковывал:
– Я ж говорил тебе, что не полетит он обратно!.. Ну что ему лететь туда да обратно, это ж насколько от тебя удалиться? У него же сердце разорвется от разлуки!
Иггельд прорычал зло:
– Этому дурню сказано четко: завтра чтобы прилетел!.. Если я подам знак, чтобы сел. Но – не раньше! А теперь что?
Ратша подумал, предположил:
– А сможет он вот так всю ночь? До утра?
– Вряд ли, – ответил Иггельд. – Ночью воздух остывает. Сейчас он просто растопырился, а к утру совсем не останется восходящих потоков. Крыльями же махать всю ночь… гм…
– Наверное, сядет где-нибудь в сторонке, – предположил Ратша. – Коровку сопрет, овечек… э… попасет. А завтра с утра снова увидим твоего верного птенчика. На этом же месте.
– Я ему голову оторву, – пообещал Иггельд зло. – И крылья.
– Он за тобой побежит и без крыльев.
– И лапы оторву!
– На брюхе поползет. Ты ж его знаешь!
– Знаю, – вздохнул Иггельд.
На постоялом дворе многолюдно, с трудом удалось за щедрую плату выговорить себе малую комнатку на двоих, спустились в корчму, ели быстро, почти не обращая внимания, что именно ставят перед ними на блюдах. Ратша заметил, что Иггельд часто поглядывает на окна,