И она попеременно принялась сжимать виски и лоб своими белыми руками.
– Боже милосердный, что это был за вечер! Само собою разумеется, мы с Гизелой последний раз в этом благословенном пасторском доме!
Ютта побледнела.
– О, это еще будет не так скоро, я, во всяком случае, сюда еще приду! – произнесла решительно маленькая графиня, подражая тону пасторского сына.
– Посмотрим, дитя мое, – овладевая собой, возразила гувернантка. – Папá один может решить это. Ты не можешь еще понять, мой ангелочек, каких врагов имеешь в этом доме.
– Слушайте, что я вам скажу, – зашептала она, положив руку на плечо Ютты. – Невыносимый детский шум, этот отвратительный напиток, называемый здесь чаем, грубые кушанья, которые нас заставляли есть, табачный дым и enfin[3] все эти жалкие сценки убеждают меня, что ваше дальнейшее пребывание в этом доме невозможно. Пока вы не смените свое древнее аристократическое имя на мещанское, вы должны наслаждаться всеми преимуществами вашего звания. Я беру вас с собой сию же минуту. Там, внизу, мы дадим знать, что вы уезжаете на праздники, – иначе с ними не разделаешься… Вы будете жить не у министра, не у маленькой графини Штурм, но лично у меня. Я помещу вас в двух комнатах, составляющих часть моего огромного помещения, но если это вам и вашему жениху не понравится, ну, тогда будете давать уроки музыки Гизеле! Согласны?
Вместо ответа молодая девушка поспешно вышла из комнаты и минуту спустя вернулась в узеньком салопчике, из которого явно выросла.
– Я готова, – сказала она с сияющими глазами.
Госпожа фон Гербек подавила улыбку при взгляде на молодую девушку в этом старомодном одеянии. Она пощупала подкладку.
– Он слишком легкий, а сейчас так холодно, – сказала она, снимая салоп с Ютты и бросая его на пол. – Лена прислала нам целый магазин, – продолжала она, выбрав из груды принесенных лакеем вещей синий атласный меховой салоп и белый кашемировый капор и собственноручно надев то и другое на голову и плечи молодой девушки.
Маленькая комнатка осталась пустой. Все трое начали спускаться с лестницы.
Внизу стояла Розамунда и светила им, держа в руке лампу.
Старуха с удивлением поглядела на Ютту, величественно прошедшую мимо нее в своем новом наряде.
Молодая девушка обернулась к ней с намерением объяснить свой отъезд, когда вдруг из темноты показалась седая голова Зиверта.
Появление хмурого старика было как нельзя менее желательно для Ютты.
Щеки ее запылали, хотя лицо сохраняло прежнее высокомерное выражение. Однако это нисколько не испугало старого воина. Он подошел ближе и враждебным взглядом окинул элегантный наряд девушки.
– Горный мастер послал меня, – начал Зиверт.
– Вы пришли из дома, где тифозный больной? – вскрикнула в ужасе госпожа фон Гербек, поднося батистовый платок ко рту Гизелы.
– Ах, пожалуйста, без истерик, – возразил Зиверт, не особенно почтительно протягивая свою к