– Знаю, знаю. И уважаю твои чувства. Но мечтаю, чтобы ты был счастлив.
– Я счастлив. Разве не так? У меня есть ты.
– Это трогательно. Однако ты все равно подумай.
– Ладно. Но я могу справиться и сам найти работу.
– Конечно, можешь. – Ханна накрыла ладонью его руку. А когда посмотрела Патрику в лицо, он моргнул, словно чувствуя в себе пустоту, которую лишь она одна могла заполнить. – Знаешь что? – Вместе с изменением темы изменился и ее тон. – Я хочу еще вина.
Патрик взял бутылку, собираясь налить, но она накрыла рукой бокал.
– Из другой бутылки.
– А с этой что-нибудь не так?
– Просто хочу другую.
Он посмотрел сквозь бутылку на пламя свечи. Наполовину полная.
– Пэтч, пожалуйста, сходи за другой. Из правого угла на винной полке над шкафом. – Видя его недоумение, Ханна добавила: – Сделай, как я говорю.
Чтобы достать до винной полки над шкафом, Патрик встал на лесенку-табурет, но, не дотянувшись, забрался на гранитную столешницу. Вытянув бутылку из правого угла, он увидел, что вино в ней белое.
– Ты сказала из правого угла? – крикнул он. – Там шабли.
– Может, я ошиблась. Неси, какую хочешь. Любая сойдет.
Патрик выбрал «Мальбек» и вытер со стекла пыль.
– Открыть?
– Нет, просто притащи.
Качая головой, он вернулся в комнату и увидел, что на столе все сдвинуто к краю: тарелки, бутылка, подсвечники, приборы, винные бокалы. А на другом конце покоилась голова Ханны. Она лежала на спине и смотрела на Патрика через плечо – вытянувшаяся, нагая, ее тело сияло, отражая крохотное пламя свечей. Грудь, живот, бок.
– Извини, Пэтч, что я опоздала, – промолвила она.
Ее темные волосы обрамляли верхушки грудей, а между ними, как на перемычке солнечных часов, покоился первый кусочек мяса.
– Я подумала, тебе понравится начать сверху и спускаться вниз.
Кусочки мяса, как маленькие камешки перехода через ручей, тянулись цепочкой к пупку, разделяли пополам таз, ярко алели на яично-белой коже, поднимались и опадали на животе. Взгляд Патрика скользнул вниз, туда, где кроваво-красная дорожка исчезала между ног.
– Этого довольно? – спросила Ханна.
Красный соус запятнал ее бедра и ребра.
Патрик судорожно сглотнул и кивнул.
– Тогда не дай им остыть, Пэтч. – Она улыбнулась и скрестила руки за головой.
Он поставил бутылку с вином и поспешно разделся.
Стоя за деревом, я начал с веревок, опутывавших Ханне шею, и молча перепиливал каждую. Когда тупой нож разрезал последнюю, она упала на землю, свернулась калачиком и закрыла голову руками. Кисти в пупырышках и царапинах, и некоторые уже начали воспаляться, кожа побурела, как разрез на яблоке. Ханна лежала, такая маленькая, и я заметил на задних карманах ее джинсов вышитых персонажей из мультиков – с одной стороны кот Сильвестр, с другой – птичка Твитти.
Я стоял, не зная, что делать, объятый стыдом и убежденный,