– Все будет хорошо, Тата.
– Если богам будет угодно, – согласился Таита, после чего отвернулся.
Казалось, он любовался великолепием раскинувшихся под ними гор, моря и пустыни, но на самом деле не хотел, чтобы мальчик видел, как его губы шепчут молитву: «Раскинь над ним свои крыла, могучий Гор, ведь это твой избранник. Оберегай его, моя госпожа Лостра, ставшая богиней, ведь это плод чрева твоего и плоть от плоти твоей. Убери от него руки, мерзкий Сет, и не прикасайся к нему, ибо тебе не совладать с теми, кто защищает это дитя».
Старик вздохнул, решив, что неразумно бросать вызов богу тьмы и хаоса, и решил смягчить отповедь небольшой взяткой: «Не причиняй ему вреда, добрый Сет, и я принесу в жертву быка в твоем храме в Абидосе, как только мне доведется там побывать».
Он поднялся:
– Пора приступать.
Таита пересек вершину и встал на площадке на противоположном краю, откуда открывался вид на лагерь и пасущихся лошадей. С высоты они казались не больше новорожденных мышат. Соколица кружила над расселиной. Магу ее поведение показалось необычным, особенно когда самка издала странный горестный крик, какого ему никогда не доводилось прежде слышать у царского сокола. Самца не было видно, хотя Таита и старался высмотреть его в небе.
Затем он опустил взгляд и посмотрел через ущелье на главную вершину горы и на уступ, на котором они стояли накануне. Это помогло ему сориентироваться в пространстве, поскольку выступ скалы под ними загораживал гнездо. Таита потихоньку прошел вдоль края, пока не достиг начала трещины – той самой, что сбегала вниз, расширяясь до расселины, где угнездились соколы.
Старик поднял камешек и бросил вниз. Тот загремел, ударяясь о стены, и исчез из виду. Была надежда, что, если самец в гнезде, он испугается и взлетит, тем самым обнаружив себя, но ничего такого не произошло. Только самка продолжала бесцельно кружить, издавая странные горестные крики.
Таита подозвал Нефера и обвязал его вокруг пояса концом веревки. Тщательно проверив узел, дюйм за дюймом пропустил всю веревку между пальцами, высматривая потертости или другие изъяны.
– Птенца положишь в седельную суму, – сказал он, проверяя, надежно ли привязан мешок, который царевич закинул за плечо, чтобы тот не стеснял движений.
– Перестань суетиться, Тата. Отец говорит, что подчас ты хуже надоедливой старухи.
– Твоему отцу следовало бы проявить больше уважения. Когда он был младенцем, я ему попку подтирал. Как и тебе, кстати.
Таита фыркнул и в очередной раз принялся осматривать узел у мальчика на поясе, оттягивая решительный момент. Но Нефер уже шагнул к краю и стоял, прямой как стрела, не выказывая ни тени сомнения.
– Ты готов? – Обернувшись