Если бы мы могли заглянуть под маску, то увидели бы совершенно ошарашенное молодое лицо. Евгению явно было не по себе.
– Хорошо, выстрели мне в руку! Это приказ! Директива семь, дробь девять шесть ноль решетка!
Услышав прямой приказ, снимающий ответственность, и увидев на визоре соответствующую отметку, охранник тщательно нацелился на мягкие ткани руки и нажал на курок. Осечка. Еще попытка. Снова осечка. Осмелев, Евгений навел пистолет на голову руководства и раз десять щелкнул. Передернул затвор, выбрасывая бракованный патрон, и снова сделал попытку выстрелить в руку. Тихие щелчки. В попытке хоть что-то понять он навел пистолет уже на свой висок и спустил курок.
Пистолет послушно выстрелил.
Даже с близкого расстояния пуля не пробила шлем, но выстрел уверенно отправил охранника в нокаут.
Устало вздохнув, Ахметов посетовал на тупость подчиненных, после чего достал из сейфа служебное оружие и сделал последнюю на сегодня попытку покончить с собой.
Суперсовременное оружие, впрочем, ее проигнорировало.
Как может допустить осечку электронная схема, способная стрелять в любых условиях и практически чем угодно, была бы энергия в накопителях, Ахметов не знал. Такая вещь, как холостой выстрел или осечка, были для данного оружия невозможны чисто физически.
Внутренний голос ехидно поинтересовался, возможно ли «чисто физически» выиграть в «русскую рулетку» с парабеллумом? Ахметов сдался. Проблему придется решать ему. Но для начала нужно позаботиться о подчиненном в отрубе.
Ахметов нажал на кнопку селектора:
– Анечка, вызовите, пожалуйста, медицинскую службу. И заодно ремонтников. Я тут тестировал одну технику управления вероятностями…
Глава 3 (начало)
Я сидел над очередной задачей из курса высшей математики. Скорее надо было назвать ее «курсом совсем высшей математики».
Задача поддавалась. Интеллект снова мигнул, прибавив очередную единичку.
Недавно я отметил половину столетия собственного заключения.
Возросший интеллект позволил преобразовать все навыки во что-то совершенно запредельное. Так как заняться, кроме математики, было совершенно нечем, способности ушли на изменение ландшафта.
Урезанный телекинез спокойно позволял оперировать сотнями кубометров объема.
Примерно раз в год я устраивал разборки с Умником. Которые, впрочем, заканчивались ничем. Его время текло в тысячу раз быстрее моего субъективного. Хотя развлекался «вечный преподаватель» знатно. Перепахивали мы ландшафт только так. Полностью геологически остывшее тело размером с луну – широкий простор для творчества и возможного разрушения.
Беда в том, что эта самая луна тоже была своеобразным «телом» моего тюремщика. Один мысленный посыл, и ландшафт снова в норме.
Так что убить Умника было невозможно. Даже мне. Но я пытался, честно.
У меня была идея о том, что происходит. Где-то на стотысячной единице интеллекта мне открыли всю таблицу его развития. В общем, меня плавно подводят к