– С-стоп, – повелительно бросил Глеб, прерывая мой упоительный восторг. – Снимай трусики и иди ко мне, детка.
Чёрт. Как не вовремя, а. А так хотелось нагло воспользоваться ситуацией и получить своё у него на глазах… Как я могла забыть, Глеб хотел только, чтобы я подготовила себя для него. Сволочь. Тяжело дыша, кое-как справилась с зашкаливавшими эмоциями и нехотя убрала руки от раздразненного, жарко пульсировавшего лона. От разочарования и острой неудовлетворённости подвело живот, и я стиснула зубы, не давая прорваться хныканью. Выключила камеру, положила трубку и встала, трясущимися пальцами отстегнув пояс от чулок и стянув трусики. Сразу стало легче и свободнее, хотя бы ничего не касалось нежного местечка, реагировавшего сейчас даже на малейшее прикосновение обжигающими вспышками. Не опуская юбки – смысла никакого, собственно, – вышла из-за стойки и на подгибающихся ногах подошла к кабинету, открыла дверь и вошла.
Самойский сидел в своём кресле, широко расставив ноги, уже расстегнув ширинку, и его ладонь равномерно ходила вверх-вниз по напряжённому члену. Он тоже уже приготовился… Даже снял галстук и расстегнул несколько пуговиц на рубашке, глаза блестели, и в них читалось нетерпение. Глеб молча протянул руку, не выпуская из второй член, и я приблизилась, вложила скомканные трусики, проследив, как начальник сунул моё бельё в карман. Фетишист чёртов. Уверена, ходить мне до вечера без них теперь.
– Хороша-а-а, – с явным удовольствием протянул Глеб, положил ладонь на моё бедро и притянул к себе, поставив между своих ног, а потом провёл до колена и подхватил, поднимая и ставя на сиденье. – Детка, твой запах сводит меня с ума, ты знаешь? – пробормотал он, наклонившись, и лизнул, проникнув языком между нежных складочек, собирая выступившую там влагу.
Я охнула в голос, вцепившись в его плечо и дальше отведя колено – остатки неприязни к Самойскому благополучно канули в огненную реку желания, растёкшегося по венам.
– Иди сюда.
Он ухватил за бёдра и потянул на себя, вынуждая сесть верхом и прижаться к твёрдому члену, раздвинув ноги так широко, как позволяло кресло. Чтобы удержаться,