Письмо ни от кого. Геннадий Сорокин

сотрудников МВД. Планы у нас, как известно, принято перевыполнять.

      Участковый Зверев, про которого я рассказывал Ковалику, был одной из первых жертв статьи «Бронированные мундиры». За ним последовали другие. Порой доходило до абсурда – заходит прокурор в клетку к задержанным преступникам и спрашивает: «Вас не били?» Воры и грабители чистосердечно отвечают: «Нет!» А прокурор им: «А если получше подумать?» Бандиты и насильники быстро поняли, на чьей стороне власть, и стали наглеть – чуть что, сразу прокурорами стращать.

      Менты, выйдя из ступора, повсеместно решили: мы – за неукоснительное соблюдение социалистической законности! Зря, что ли, нам трижды эту статейку читали? Мы урок поняли. Пальцем больше ни одного бандюгу не тронем, пускай творят, что хотят! Пусть прокуроры преступления раскрывают, а нам в расцвете лет ни за что ни про что за решетку неохота. Реальная раскрываемость преступлений в РСФСР в 1987–1988 годах упала до уровня очень сложного послевоенного 1946 года, но в цифрах все обстояло вполне благополучно. Мухлевать с процентом раскрываемости преступлений умеет каждый уважающий себя начальник районной милиции.

      После выхода мартовского журнала «Огонек» кресло под Малышевым зашаталось. У нас за полгода двух сотрудников арестовали. Дальше – больше, совсем беспредел пошел.

      Летом 1987 года два балбеса-студента напялили шорты и решили прогуляться по центральной улице района. Естественно, за неподобающий вид в общественном месте их задержали и доставили в РОВД. Всегда так у нас делали. Шорты – это одежда для пляжного отдыха, а не для прогулки по многолюдной улице. Студентам выписали штраф за нарушение общественного порядка и отпустили по домам. Родители студентов бросились за помощью в прокуратуру.