По четвергам приходил Буба, или Боря-шарманщик, небритый, сиплый, с костылем, в тельняшке и грузинской кепке. Он крутил шарманку – вытрясал деньги за аренду, но брал и сухим пайком, как он говорил. Иными словами, всем, чем можно поживиться. Особенно выгодно было рассчитываться с ним, когда он мучился от похмельной жажды: хватало стакана. Если же жажды не было, мог забрать последнее, унести безрукавку с топчана, выдернуть ремень из брюк, шнурки из ботинок, вывернуть лампочку, прихватить табуретку, безногий стул.
Однажды пригрозился забрать разбитое пианино (Николай должен был хотя бы раз в день прикоснуться к клавишам). Как-то раз углядел старинный барометр, выброшенный кем-то вместе с книгами, но Николай отнял, выхватил – чуть не подрались. Жанна потом спросила, зачем ему барометр, и он ответил загадочно: «Перед концом света пригодится». Пошутил, наверное. Не может же такого быть, чтобы стрелка предсказывала серный дождь или огненные молнии.
Глава двенадцатая
Пожизненное
Однажды утром (Николая не было дома) на стук Жанны открыла маленькая женщина в длинной – до самого пола – юбке. Она пристально, цепко, придирчиво оглядела Жанну, что-то для себя решила, смекнула, пришла к некоему заключению и, ничего не спрашивая, впустила. Впустила безучастно, хотя и не позволила идти впереди себя, а лишь сзади, как будто она здесь хозяйка, а та, пришедшая – в лучшем случае гостья или просто посторонняя, по своей надобности заглянувшая – вот и надо вытерпеть, выслушать, что-то ответить и благополучно спровадить.
– Вы… наверно… я полагаю… та самая? – спросила женщина тихим, бесцветным голосом, западавшим в молчание (в паузы), словно клавиша рояля, спросила небрежно и сочувственно, и именно это сочувствие возмутило Жанну. Ей захотелось ответить дерзко.
– Это вы та самая. А я – это я, – огрызнулась она и одернула юбку, чтобы в темноте не белели колени.
– Женя? – спросила она, как спрашивают о чем-то, явно желая ошибиться.
– Жанна.
– Ах, да… Жанна. Простое русское имя. А я Анна. Видите, срифмовалось. У меня был срок – десять лет. Я имею в виду срок заключения, то есть совместной жизни.
– А у меня пожизненное.
– Да, вы так рассчитываете?
– Знаю.
– Замечательно. Я за вас рада. Только учтите, вам будет трудно. У Николая упрямый, непредсказуемый характер. Он деспот. К тому же у него бывают ужасные депрессии. Его очень трудно из них вывести. Надо каждый раз искать особый подход.
– Это вам он оставил квартиру в высотном доме? – перебила ее Жанна, желая