Своей хозяйки крика.
Она была безлика.
Спиной стояла к другу моему,
И лишь безлика потому.
Пропитанный беспомощностью голос
В мужчине пробуждать обязан логос.
А если он к тому же женский,
То лавры подвига – вселенски!
«Не волнуйтесь. Что случилось?»,–
Подходя к ней резвым шагом,
Изучая ее взглядом,
Оказался с ней он рядом.
Зеленые глаза, украдкой,
Предстали перед ним загадкой;
И головы неторопливый поворот,
Нехарактерный для сложившихся хлопот.
«Вот…», –
Слегка растерянно произнесла
Кокетка моего пера.
Она пленительно легка,
Невысока, на каблуках.
Миниатюрно-дерзкий носик;
И с робкой дрожью на губах,
Через мгновение попросит:
«Любезны будьте, помогите!
Все быстро так произошло…
И что так на нее нашло?!
Всегда гуляли в этом месте;
И лай собачий ей знаком,
И страх, казалось, неуместен.
Мне, нерадивой, поделом!»
Он, снисходительной улыбкой
Отчаяние незнакомки обуздав,
Решив полезть за кошкой прыткой,
Рубашки закатал рукав.
Но удержать себя не мог!
Любил он приводить в восторг
Пол слабый, ненадежный.
Ах, льстец он, невозможный!
XI.
«Не стоит милой столь особе
В прелестный день по пустякам
Тревогам поддаваться, злобе.
Я руку помощи подам!
Тем паче, что мое ведь кредо,
Наследованная от деда:
В любой ситуации – победа,
Без перерыва на обеды», –
В улыбке проходила та беседа.
Слегка пижонист и надменен
(Он в этом деле неизменен).
Она, смущаясь, улыбалась
И пальцами виска касалась.
Движение ловкое, второе,
Уверенное моего героя –
И словно покоритель Трои,
Взобрался ввысь по древу воин.
Маневр сей Софью не смутил,
Она прижалась крепко к ветке.
Всей хваткой цепкой, что есть сил,
Застыла в виде статуэтки;
И в левой вот уже руке,
На безымянной высоте,
Виновница сентябрьских тревог
(Читать умейте между строк)
У Радамеля оказалась
Да вместе с ним с небес спускалась.
Героям лавры не снискать!
Пустяк, казалось бы, но все же,
Взгляд благодарный испытать
Он на себе девичий сможет.
XII.
Она ждала ее, его…
Шатенка творческих фантазий;
Как андалузское вино,
Вобрав купаж многообразий.
В