Для охоты Ярослав выбрал самую удачную пору: смерды давно уже завершили сенокос и управились с жатвой. Ни луга, ни нивы не попадут под конские копыта.
Собрались у красного крыльца в доранье.
Ярослав был одет в коричневую кожаную куртку, отороченную по вороту бобровым мехом, такого же цвета кожаные порты, заправленные в желтые сапоги из юфти; на голове – лисья шапка с зеленым верхом. В одежде в дни охоты ничего не должно быть броского и яркого: лесные звери не только исключительно чутки, но и необычайно зорки. Охотники их могут отпугнуть своим приметным видом.
Ярослав придирчиво осмотрел ловчих и выжлятников, и приказал одному из них сменить меховую шапку с малиновым околышем.
– Прости, князь. Обмишулился, я мигом!
– Догонишь. Ждать не будем.
Не оставил Ярослав без дотошного внимания и коней. Обычно дорогую сбрую, позвякивающую на добрую версту, охотники поменяли на простую, «мужичью». Хоть тут-то главный ловчий, отвечающий за снаряжение охотников, не проявил смятения, а то досталось бы ему еще за один оплох. Даже позолоченные и посеребренные седельные луки пришлось обвязать зелеными тряпицами.
За оружие князь не беспокоился. У каждого к перепояске пристегнут меч и кинжал, каждый – с копьем, тугим луком и колчаном, набитым стрелами.
– С Богом, други!
Охотники, выехав из ворот крепости, подались к лесу. Ярославу невольно вспомнилась охота на медведя в Ростовском княжестве. Знатный был поединок! Первый навык зело помог единоборству с медведицей мятежного племени.
Ярослав нередко поминал сей поединок в Медвежьем углу. Недавно даже во сне привиделся. Он один оказался в диком неприютном лесу. И вдруг из мрачных трущоб на него со страшным рыком двинулась огромная медведица. Он был без оружия, и его ждала неминучая погибель. И вдруг небо разверзлось и он явственно увидел Спасителя, услышал спокойный глас Его: «Осени зверя крестным знамением». Он осенил, и… зверь исчез, как будто его и не было. А затем он очутился на солнечной опушке и увидел впереди себя какой-то неведомый город. И на том сон его оборвался.
«Да то ж Рубленый город», – подумал он.
Ярославль! Новый град на высоком красивейшем крутояре. Как там боярин Бренко наместничает? Господи, так бы ныне и оказался в Рубленом городе. Обнял бы всех своих бывших дружинников, посидел бы с ними в гриднице, осушил чару за их здравие, а затем непременно бы вышел на край обрыва и полюбовался бы величавой Волгой. И до чего ж раздольная река! Куда уж там до нее Днепру и Волхову. Такой величественной реки во всей Руси не увидишь. И с каким благолепием будет возвышаться над ней град Ярослав! Но работы впереди еще через край. Сколь дивных храмов и теремов надо возвести!
Когда уезжал в Новгород, наказывал:
– Никакой казны на храмы не жалей, Бренко, и украшай их безмерно, дабы были красоты несказанной. В чудные храмы и язычники к Христу потянутся. Не все же им закоптелым истуканам поклоняться. Уж ты порадей, боярин. Сотвори так, дабы Ярославль своими искусными храмами Новгород превзошел…[20]
– Пора,