Морган рассмеялся и сказал, что если бы я была книгой, то разве что «Собором Парижской Богоматери», а он предпочитает современную литературу. Живую и хлесткую. Я застряла в эпохе романтизма. Не знаю, комплимент ли это.
Основной сюжет придумывал Морган, Владислав отказался от участия, но помогал с организационными вопросами. Сразу предложил расписать роли и установить четкие правила взаимодействия. Сказал, что важно определиться с иерархией. Бывают разные типы ролевых игр. Два основных – «мастерские» и «свободные». В «мастерских» сюжет прописывает «мастер». Он даёт задания игрокам, правит их тексты, может добавлять и убирать сюжетные линии, никому ничего не объясняя.
Конечно, Моргану это пришлось по душе.
Я была подмастерьем. Больше власти, чем у простых смертных, но меньше, чем у мастера. Я в основном сыпала художественными деталями и занималась оформлением форума.
Мы позвали Сережку, Адама и Лилит писать вместе с нами. Расширяться не планировали, но у нас быстро появились читатели. Некоторые из них стали участниками.
Это Адам придумал «Остров свободы».
– Любая вечеринка заканчивается, – сказал он, – даже для аутсайдеров. Рано или поздно кораблю придется причалить. Куда-нибудь, где на деревьях растут бананы и никто не стареет…
– Вот почему у нас дома столько переизданий Джеймса Барри[13], – прокомментировала Лилит.
Она сказала «у нас»?
Я проснулась посреди ночи. На моей груди сидела черная жаба. Я не могла пошевелиться, в ушах раздавался «белый звон», высокочастотный писк. Я поняла, что жаба говорит со мной. Я не могла пошевелиться! Тело превратилось в чугунный гроб, из которого невозможно вырваться! Я даже не могла закричать!
Через несколько секунд всё прошло, я вскочила с кровати, включила свет и проплакала до рассвета.
Я пообещала себе, что больше не буду участвовать в экспериментах Моргана с асфиксией, но он проигнорировал моё неуверенное «нет» и сказал, что сонный паралич[14] – обычное дело, надо спать на спине. Спасло меня то, что Владислав заинтересовался нашим способом выдумывать истории и предложил свою кандидатуру.
Я засекала время, Морган сдавливал шею Владислава галстуком. Руки у него почему-то дрожали, я объяснила себе это недостатком сна и вечным кофе. Из-за экзаменов Морган снова вошел в кофейную фазу и пил по три чашки в день.
Владислав часто-часто дышал и садился на корточки.
Морган резко ослаблял хватку…
Такими нас и застал Егор Васильевич – старьевщик. Он собирался подобрать бутылки, лежащие около мусорки, и унести их в своей клетчатой торбе, но передумал.
Вместо этого он закурил и сказал с явным знанием дела:
– А, собачий кайф…[15]
Так мы завязали.
«Друг