– А какие драконы у них на щитах? – спросил Вяземайт.
– Думаешь, не заметил? С ящериц делали. Для куявов и ящерки – драконы!
Двор широкий, с длинной коновязью, конюшней и тремя пристройками к главному дому. Из одной несутся мерные удары молота, из другой пахнет свежим хлебом, в третьей торгуют горшками из красной глины. Когда Придон еще только въехал во двор, на прилавке было три горшка, но затем один сдвинулся, и Придон понял, что это не горшок, а огромная красная рожа горшечника, такая же круглая, огромная, с торчащими, как ручки, оттопыренными ушами.
Он вздрогнул от могучего шлепка по голой спине. Аснерд смотрел пристально, на широком окаменевшем лице проступила некая озабоченность.
– Очнись, Придон!
Придон пробормотал:
– Да я что, я ничего…
– На свете есть лишь одна женщина, – проговорил Аснерд наставительно, – предназначенная тебе богами. И если ты не встретишь ее, ты спасен.
Придон спросил настороженно:
– А если встречу?
– Погиб, – ответил Аснерд просто.
Придон смолчал, отвел взгляд в сторону. Аснерд снова шлепнул по спине, но уже иначе, как шлепнул бы идущего на гибель.
Олекса и Тур переглянулись, Олекса сказал хмуро:
– Любовь – это умопомрачение. Лечение только одно: палкой по голове.
– Если бы, – ответил Тур. – Думаешь, наш батя его уже не врезал бы? Как кроля между ушей?
Куявская корчма, как показалось Придону, почти ничем не отличается от артанской, разве что сложена не из обожженной глины, а из добротных каменных блоков. Это уже на века, снести лихим набегом артанской конницы непросто. Чем-то напоминает куявские дома, тот же камень, та же манера прятать дом в самой что ни есть глубине. Сам двор весь впереди, тут и колодец, и коновязь, и всякие пристройки вроде кузницы или пекарни. Здесь сразу видно, что корчмарь старается разрастить свое хозяйство до крупного постоялого двора, чтобы не только простолюдье, но и песиглавцы, а то и беричи не проезжали мимо.
Навстречу выбежал мальчишка, настолько услужливый и предупредительный, что явно сын хозяина, а не слуга. Он суетился, бестолково и храбро хватал коней под уздцы, пытался одновременно отвести их к коновязи и помочь гостям слезть на землю. Уже потом, когда Придон сидел в корчме, он вспомнил, что так и не рассмотрел услужливого мальчонку в лицо.
Аснерд с сожалением миновал корчму, сразу понес вещи в отведенную им комнату. Комната как комната, за одну серебряную монету – клетушка с ложем на дубовых чурбанах, стол и две длинных лавки. Тараканы, крупные и черные, как поспевший чернослив, с любопытством смотрели на новых постояльцев изо всех щелей. Усики шевелились, ловили запахи, а заодно тараканы сплетничали и перемывали новоприбывшим кости.
– Вяземайт на ложе, – распорядился Аснерд, – он у нас старый, у него эти… кости… Вы двое – на лавках.
– А ты?
– Я у двери на полу, – гордо сообщил Аснерд. – Кто-то должен первым быть на варте?
Олекса сказал возмущенно:
– Обижаешь,