В больницу я вернулся, когда уже стемнело. Операция должна была начаться утром, но ее отложили из-за экстренных случаев. В девять ко мне пришли. К тому времени от меня мало что осталось. Дверь распахнулась, и ворвались двое в развевающихся на ходу халатах и болтающихся под подбородками масках. Они улыбались. Чудо! «Мы провели самые тщательные исследования, какие только возможны, – сказал один из них, – и тут же сделали довольно много биопсий. Придется подождать несколько дней для полного подтверждения, но мы ничего не обнаружили. Похоже, мадам Лакур страдала панкреатитом, и он вполне излечим, не вижу причин ей не выздороветь».
Все изменилось, как только я представил ее выздоровление. Я буду сам готовить. В сентябре будет еще достаточно тепло, чтобы есть на террасе. На Рождество мы поедем купаться в тропическом море. Я подумал о Полинезии и немедленно решил потратиться. Знаете, в больничном городке есть несколько банановых пальм, высаженных прямо вдоль улицы с восточной стороны. Родом из Африки или Южной Америки, каково им, когда выпадает снег? Наверное, все дело в том, что деревья выжили, хотя все думали, что они погибнут. Наверное, это слишком эфемерно, но я все равно так понял и думал лишь о том, как повезу Жаклин в теплые, благоуханные края, где веет морской бриз над бирюзовой волной. Отпускник из меня плохой. Меня трудно было вытащить из Парижа – работа, распорядок. И я всю жизнь лишал ее отпуска, потому что вечно тревожился о деньгах и делах. Понимаете, я из тех людей, у которых безупречная посещаемость и жесткий график. Не думаю, что я хоть раз в жизни забыл о назначенной встрече или не выполнил работу. И что теперь в этом хорошего?
Две недели она выздоравливала в больнице, но была сама не своя. Последствия операции оказались очень серьезными и болезненными, и Жаклин не могла есть. Потом она начала принимать жидкую пищу и чуточку окрепла. Дома я все устроил так, чтобы ухаживать за ней. Мои молитвы услышаны. Теперь я ни на шаг ее от себя не отпущу. Мы поедем к южным морям, будем сидеть на террасе, она наденет соломенную шляпу, потому что не любит, чтобы солнце попадало на лицо, – благодаря этой нелюбви кожа у нее выглядит как у более молодых женщин. А я, с другой стороны, ну – посмотрите на меня сами.
Вечером накануне выписки я съел ужин, который Жаклин есть не могла, она питалась через соломинку. Доктор сказал, что дома ей можно начать с рисовой каши и постепенно возвращаться в норму. После долгого пребывания в больнице она была еще слаба, но спутанность сознания прошла. Первые послеоперационные дни она воображала, что стена ее палаты – вертикальная поверхность бурных зеленых морских волн с белыми гребнями и зыбями и что дельфины выпрыгивают из них и плюхаются обратно – горизонтально, словно сила тяжести изменила направление и действовала из стороны в сторону, а не сверху вниз. Это доставляло ей радость. Я пытался ее отвлечь от этих грез, вернуть к действительности, удержать, не хотел, чтобы она снова уплыла от меня, пусть даже ради такого изысканного видения.