Увидев такие разрушения, они замерли в оцепенении. Привел их в чувство голос Петра Аркадьевича, крикнувшего:
– Оля, где ты?
Жена откликнулась тихо, но он услышал ее голос и вновь спросил:
– Все дети с тобой?
– Нет, – ответила она. – Нет Наташи и Ади.
Как описать состояние родителей в те трагические секунды, не увидевших своих детей, не знавших, что с ними? Живы ли они, целы ли? Понять их могли только испытавшие нечто подобное.
Начались лихорадочные поиски.
А вокруг была страшная картина – вопли раненых и вой скорченных в разных позах искалеченных людей, застывшие тела убитых. Эти крики еще долго преследовали Столыпиных – не месяц, не два и не три.
Помогая раненым, они пробирались по развалинам, чтобы найти своих детей, узнать, что с ними. Тело мальчика лежало под обломками. Сердце Петра Аркадьевича сжалось, готовое разорваться, комок застрял в горле. Руки опустились, ноги стали ватными.
– Нет, нет, это не ваш сын, – заторопился чиновник для особых поручений, шедший рядом со Столыпиным.
– Кто же это?
У трупа уже стоял часовой.
– Сын его высокопревосходительства, Председателя Совета министров… – пробарабанил он скороговоркой, не зная Столыпина в лицо, но зная, что ему приказано охранять дачу председателя.
Казалось, только этот деревенский парень был в здравом уме и не потерял рассудок, как все остальные.
– Нет, нет, – перебил его чиновник и, обращаясь к Столыпину, пояснил: – Это сын просителя. Тот привел мальчика, видно, для того, чтобы вас разжалобить…
Рядом с мальчиком лежал его отец, тоже мертвый. Оба нашли свой конец там, где надеялись добиться лучшего.
– Почему он пришел на прием не один? – с горечью сказал Столыпин, отвернувшись от трупов.
«…Произошел страшный взрыв, от которого наряду с другими погибли сами максималисты. Мне тотчас дали знать об этом по телефону, и я помчался на место взрыва. Незабываемое ужасное зрелище развернулось перед моими глазами. Вся дача еще была окутана густыми клубами дыма. Весь передний фасад здания разрушен. Кругом лежат обломки балкона и крыши. Под обломками – разбитый экипаж и бьются раненые лошади. Вокруг несутся стоны. Повсюду клочья человеческого мяса и кровь. Всего пострадало от взрыва около 100 человек, из которых, по официальным данным, 27 убитых – остальные ранены, и большей частью тяжело. Офицеры и солдаты вытаскивают лошадей, людей. Трусевича я застал уже тут, на месте. Вскоре появились чины прокурорского надзора. Мне бросилась в глаза фигура министра Столыпина, бледного, с царапиной на лице, но старающегося сохранить спокойствие. У него тяжело ранена дочь. Но он передал ее на попечение другим и сам руководил спасением пострадавших от взрыва».
Место взрыва было оцеплено солдатами, которые