– Ведь раньше было совершенно другое, – замечал он. – Прежние руководители нередко ставили меня под удар, не думая о последствиях. То были господа с куриными мозгами. Теперь вы понимаете, – говорил он Герасимову, – что от прежних господ у меня случались утайки, а от вас нет. Они меня не щадили, и иногда мне приходилось прилагать максимум усилий, чтобы выкрутиться из сложного положения. Они не считались с моими предупреждениями работать осторожно, ведь слухи о моем предательстве уже начали ходить среди революционеров…
Они хорошо понимали друг друга: каждый в своем лагере находился как бы на особом острове среди недоброжелателей, и, чтобы выжить, им приходилось действовать хитро и осторожно. В тайной игре полицейских и революционеров они стали союзниками, и этот союз помогал им выжить.
Они были открыты друг другу и честны, насколько возможно. Конечно, нередко Азеф и хитрил, пропуская иную информацию, но на то у него были свои соображения. Любой промах стоил бы ему жизни, в то время как полковнику жандармов наказанием могли быть лишь отставка или отстранение от должности.
Азеф просил Герасимова передать его просьбу Столыпину. Он излагал ее по-житейски просто:
– Прежнее руководство обещало мне в случае провала пенсию и устройство на одном из глухих заводов Урала, чтобы я смог сносно существовать…
– Вы не должны особенно полагаться на них, так как Департамент полиции не имеет привычки выполнять свои обязательства, – откровенно ответил Герасимов.
Наверняка свои слова он Столыпину не повторял, но то, что говорил Азеф, передавал в точности.
– Тогда ответьте мне честно, – наступал Азеф. – Вы бы сдержали свое слово по отношению ко мне?
– Я всегда его держу. Что касается вашей персоны, то сделаю все возможное, чтобы ваш труд по моему ведомству был высоко оплачен.
– Спасибо за откровенность.
– Дам вам ценный совет. Начните копить деньги на черный день. Я вам повышу в ближайшее время жалованье до тысячи рублей в месяц. Такой суммы, заверяю вас, не получает у нас ни один агент.
– Если вы так любезны, – заметил Азеф, – то я прошу вас хранить мое завещание и, если со мной что-то случится, передать эти деньги моей жене.
– Разумное решение, – ответил Герасимов. – Еще разумнее было бы не тратить вам своего жалованья. Откладывайте его, а живите на деньги, которые вам дает партия.
Так же, как и денежные дела, они обговаривали все правила своей игры.
Каждая из сторон брала на себя определенные обязательства.
Герасимов говорил, что ему не нужна мелкая информация.
– О мелочах вы можете мне ничего не сообщать, – предупреждал он. – Я получаю это из других источников. Мне нужна от вас информация исключительно о людях и событиях главного значения – все то, что делается в Центральном комитете партии, в ее Совете, на съездах и конференциях, а равным образом в центре