Три года я жила как на вокзале: рядом со случайными людьми, в постоянном ожидании выходных, когда отец наконец-то появится дома.
В один из таких выходных мы отправились на рыбалку и попали в аварию. Я отделалась синяками, а отец погиб. Приходящая няня, узнав о трагедии, задалась вопросом, кто ей заплатит за прошедший месяц. И, не получив на него вразумительного ответа, отбыла в неизвестном направлении. Друзья отца взяли на себя все связанное с похоронами и старательно избегали смотреть в мою сторону. То есть все мне сочувствовали и проявляли беспокойство, но что со мной делать на следующий день после похорон, никто не знал. Ни близкой родни, ни дальней у меня не было, выходило, мне одна дорога: в детский дом. Мысль об этом вызывала нервную дрожь, потому что одноклассники успели просветить меня, что это такое. Само собой, их рассказы не отличались особой правдивостью, зато были исключительно красочны. В день похорон Виктор и появился. До того момента я не подозревала, что у меня есть брат. Его мать сделала все возможное, чтобы отец с сыном не встречались, ее старания плюс обида мальчишки на отца, который его бросил, принесли свои плоды. За двенадцать лет они ни разу не виделись. То, что отец о первенце помалкивал, еще более-менее понятно, но как моя словоохотливая бабуля ни разу о нем не обмолвилась, для меня загадка. Вероятно, взаимные обиды были сильны.
Очень хорошо помню момент, когда впервые увидела брата. Я сидела в кресле, очумевшая от горя и отчаяния, и тут в комнату вошел молодой мужчина, то есть мне-то он в тот миг казался взрослым дядей, и слово «брат» с ним ассоциироваться не могло. Оттого тихий шепот соседки: «Это твой брат» – вызвал скорее недоумение.
Виктор подошел, взял меня за руку и сказал:
– Привет, ты Кристина? А меня зовут Виктор. Теперь ты будешь жить со мной.
А я как-то сразу успокоилась, весь день от него не отходила ни на шаг и все норовила держать его за руку. В тот же вечер он, побросав мои пожитки в чемодан, увез меня в свою квартиру. Уже через месяц я твердо знала, что вытащила счастливый билет. О таком брате можно было только мечтать. Моя любовь к нему не знала границ и не шла ни в какое сравнение с чувствами к отцу, который всегда существовал где-то на периферии моей жизни, ни даже с чувствами к некогда бесконечно любимой бабушке. Конечно, злые языки болтали, что благородный поступок брата был продиктован корыстью: вместе со мной к Витьке перешла фирма отца. Витька и сам к тому моменту занимался бизнесом, однако отцовское наследство пришлось весьма кстати. Может, некая корысть и имела место, но была отнюдь не решающим