Нет, нужно найти слепого прохвоста… И нужно торопиться. Джузеппе остался один в Венеции, кишащей авантюристами всех мастей, где и зрячему легко найти погибель. А значит, любой день для него может стать роковым. Со смертью же последнего Гамальяно Наследие канет в небытие…
Отец Руджеро все еще колебался, не навестить ли ему узника, когда откуда-то из лабиринта каменных коридоров, разветвлявшихся за дверью, вдруг донесся надвигающийся рокот торопливых шагов. Доминиканец резко обернулся: здесь доселе не случалось незваных гостей. Кто мог пожаловать в это уединенное место? Однако Руджеро не растерялся. Кто бы это ни был, он один, а значит, хозяином положения все равно остается доминиканец.
Но уверенная поступь приблизилась, в дверь требовательно постучали, и монах не стал раздумывать – еще по четким шагам он догадался, кто его нежданный визитер… Дверь распахнулась – на пороге стоял полковник Орсо. Несколько секунд клирик и военный смотрели друг на друга, но вот доминиканец отступил на шаг, словно приглашая Орсо войти.
– Здравствуйте, полковник, – с невозмутимой вкрадчивостью проговорил монах, – не скрою, я удивлен.
– И вам не хворать, святой отец, – отсек в ответ офицер, захлопывая дверь за спиной, – вы удивлены? Я скажу больше – я потрясен. За годы нашего знакомства я не раз убеждался, что вы на многое способны. Но ваше убежище превзошло все мои нехитрые фантазии.
Руджеро нахмурился – учтивый сарказм Орсо всегда казался ему фиглярством:
– Полковник, я польщен вашими словами, но позвольте спросить, как вы попали сюда, незваный и… непосвященный?
Орсо же лишь усмехнулся:
– Вы стали жертвой собственной мудрости, святой отец. Не вы ли сами утверждаете, что нельзя недооценивать соперников? Все последние дни вы просто сияли самодовольством, особенно лучезарным на фоне моих неудач. Что ж, я не смог выследить мальчишек… значит, мне нужно было следить за вами и вашим вурдалаком в рясе, братом Ачилем. Как вы терпите рядом с собой этого выродка?
Но монах коротко взмахнул рукой:
– Мы говорим не о моих сподвижниках по вере, полковник, и не вам судить брата Ачиля. Отбросьте это ерничанье и извольте объяснить, что вас привело сюда? Я нашел британца – это моя заслуга. Я не нашел Гамальяно – и это мой просчет. Чего вы хотите, Орсо?
Полковник же вдруг миролюбиво покачал головой и огляделся:
– Не сердитесь, Руджеро, к чему этот обвиняющий тон? Я пришел вовсе не ссориться с вами и не оспаривать ваши достижения. Право, я скорее должен