Обычно он рассказывал о себе так:
«Мой отец, птицелов Гено, родился в конце Кентербрийской эры и служил при доме госпожи Либеро. Он никогда не опускался до того, чтобы носить желтое или зауженные рукава, пуговицы на камзоле его ни в коем случае не были пурпурными, а талию он мог повязать красной лентой. Речь его была проста и изящна, а манеры заслуживали всяческих похвал. Вроде тех, что были у герцога Цербского в свое время, который никогда не позволял себе обидных насмешек над лакеями третьего ранга, а трость оставлял в гостиной. В общем, как вы уже поняли, – мой отец был личностью благородной во всех смыслах. Он много путешествовал, прислуживая своей госпоже, из-за которой он даже потерял голос. Мы с матерью привыкли, что его часто нет, ожидая его возвращение зачастую больше месяца в тревоге и волнении. Однажды он окончательно пропал, когда мне исполнилось чуть больше двенадцати лет. В те славные времена решающую роль в событиях государств и перипетиях человеческих судеб играли фигуры масштабного измышления, не склонные к неге и праздности, а имеющие ум видного деятеля. Риторы, исследователи и отважные воители были в их числе, однако мы ими не были. Поэтому я переехал с матушкой своей в благотворные земли Гедонии, которая, естественно, знакома всем любителям географии. Она расположена немного юго-западней Золотого моря. Земля в этой стране чрезвычайно плодородна, а правитель Румус Второй изыскан и деловит. Народ живет под его справедливой дланью в размеренном достатке и радости. Казни происходят всего раз в неделю, а налоги не превышают трех монет. Знать потешает себя и сейчас в основном одобренными старинными забавами, вроде игры в „Морского ежа“ с тремя козырями на солидные суммы и составлением гороскопов. Также до сих пор в чести выезд на охоту с черными ястребами и написание философских трактатов о чести и доблести высокочтимого дворянства. Простой люд тоже не отказывает себе в удовольствии и развлекается плетением и художественными изысканиями. В глобальном смысле, Гедония похожа на прочие земли и ничем отличительным не выделяется. Мы жили вдвоем в этой плодородной земле, подчиняясь законам судьбы, которая была к нам благосклонна в определенных пределах. Затем моя матушка, достойнейшая из достойных, оставила бренную плоть и завещала мне принципы трудолюбия и чистоты. Так, оставшись один, я был вынужден идти по пути искательства и приключений, которые привели меня к философской меланхолии и определенным душевным терзаниям, наверняка знакомым каждому».
Поистине трагическая история зачастую оставляла в его глазах печаль, которую Ридо тут же пытался скрыть. Описывая