– Конечно, милейший! В наши неспокойные времена просто неприлично не иметь своего человека в прессе. Особенно в «Ла Пресс». А вы подходите как нельзя лучше. Ну что ж, по рукам?
– По рукам! – воскликнул господин Трюшон, вскочил, подошел к Сезару, и они пожали друг другу руки.
– В таком случае, предлагаю перейти в кабинет и немного посплетничать.
Через полчаса, расставшись с журналистом, сообщившим лишь в общих чертах то, что виконт уже и так знал, Сезар в задумчивости сидел в своем кабинете. Любопытство проснулось в полной мере, и как лекарство от скуки эта история оказалась вполне достойной. Трюшон повторил то, что уже и так упоминалось в статьях, включая некоторые подробности. И вот Сезар перебирал в уме имеющиеся в его распоряжении сведения, прикидывая, как бы лучше ими распорядиться.
Все идет от человека – а значит, нужно понять, что в жертвах привлекло Поджигателя. Вот привязчивые газетные образы! Мысленно Сезар уже и сам называл так же этого неизвестного ему пока человека. Еще рано судить о его личности, делать предположения о его мотивах и желаниях и, к сожалению, предсказывать, как он поступит дальше. Однако виконт почти не сомневался в своей правоте: если история, так удачно поданная Трюшоном, верна, если действительно существует человек, называющий себя Парижским Поджигателем или прячущий за этими инициалами нечто иное, – он весьма целеустремлен и изобретателен. И, возможно, безумен. Пламя – не самый простой, хотя очень эффектный способ убийства.
Если это убийства, а не цепочка несчастных случаев, по прихоти судьбы связанных между собою одной лишь людской фантазией.
Итак, трое. Разочаровавшийся политик, отец семейства и прожигатель жизни. Что о них известно?
Алексис де Шартье имел некоторую скандальную известность из-за своей безапелляционности и неприятия нового режима. Не принимать-то он его не принимал, однако и безумцем, готовым голову сложить на баррикадах, не являлся. Нет, насколько Сезар знал, де Шартье был человек умный и, пожалуй, скорее опечаленный судьбою Франции, чем стремящийся вновь залить страну кровью, невзирая ни на что. Пожалуй, даже во времена Великой революции он не был бы столь пламенным и яростным, как многие. Будучи человеком незаурядного ума, господин де Шартье принимал участие в тех кружках, что предлагали другие решения политических проблем, кроме устранения диктатуры. Он был осторожен и при этом не скрывался, а потому, после того как неизбежное произошло и во Франции вновь появился император, де Шартье отправился в ссылку в Лион. А некоторое время назад, по сведениям, имевшимся у Трюшона (сам Сезар за судьбою господина де Шартье не следил, не будучи его знакомым), возвратился в Париж, однако вел себя тихо и в порочащих связях всех мастей замечен не был. Кому понадобилось убивать разочарованного оппозиционера?
С Аленом де Ратте тоже выходило странно. Добропорядочный отец семейства, озабоченный