Когда стрелки на циферблате его наручных часов остановились на пятичасовой отметке, Майкл Уизерспун вышел из номера, спустился к выходу и поймал такси.
Миссионер вошел в здание за тридцать минут до встречи с объектом. Оказавшись в холле, он не стал подниматься на лифте, а предпочел подняться пешком на четырнадцатый этаж, изучая, на всякий пожарный, пути отхода в случае возникновения внештатной ситуации. Он никого не встретил на своем пути, поскольку коренные обитатели небоскреба предпочитали даже на соседний этаж добираться на лифте. Поднявшись, он наметанным взглядом отметил, что у ресторана, где ему назначена встреча, два входа-выхода. Поправив галстук и расстегнув пиджак, старлей Слобцов толкнул дверь. Оказавшись внутри, он не стал искать свободный столик, к чему его безуспешно пытался принудить выросший из-под земли услужливый китаец, а прошел, согласно инструкции, прямиком к стойке бара.
Разнузданной походкой янки, не озираясь по сторонам, чтобы не дать зацепиться за себя понятливому люду, который с определенной долей вероятности мог здесь находиться, он пересек зал и небрежно плюхнулся за стойку бара. В строго означенном месте.
Рядом потягивала коктейли парочка белых воротничков и прилично увешанная дорогими побрякушками белая дама бальзаковского возраста. Никто из них не обратил на новоявленного соседа ни йоты своего внимания. Шустрый бармен вопросительно взглянул на нового клиента.
– Двойной абсент, – небрежно произнес Майкл Уизерспун с чувством превосходства янки над всем остальным миром.
Бармен кивнул и в мгновение ока поставил перед ним требуемый напиток. Пригубив обжигающую жидкость, Миссионер посмотрел на часы. Без трех минут шесть. Через эти самые недостающие три минуты на авансцене должен появиться гонконгский связной. Сделав еще глоток, он достал пачку сигарет и, пододвинув к себе пепельницу, закурил.
Дурманящий запах парфюмерных орхидей разбавил сигаретный дым ровно в 18.00 местного времени. Огненно-рыжая красотка с раскосыми глазами, в смелом черном платье, вихрем водрузилась за барную стойку рядом с Миссионером. Поправив прическу, она отрывистым голосом продекларировала не успевшему подойти бармену ту самую фразу, которую он должен был услышать с секунды на секунду:
– Двойной абсент!
Миссионер, поднесший ко рту свою рюмку, чуть не поперхнулся. Сдержав судорожное движение, он влил в себя остатки полынной водки, ничем не выдав своего замешательства.
– Мне то же самое, повторите, – на автомате произнес он, не глядя в сторону неожиданной соседки.
В это время мозг лихорадочно работал, пытаясь переосмыслить создавшуюся