– Какое глупство! Я не хотел спрашивать, кто их печатает, я хотел спрашивать – почему они такие новые?
– Потому, извините, дорогой Иосиф Давидович, что именно я сам их и печатаю, – спокойно, уже с откровенной усмешечкой ответил гость.
– Вы с ума слетели! – даже привскочил на кресле Иосиф Давидович. – Как можно понять такие слова? Зачем вы такое говорите?! Это же – тюрьма!..
– Да никакой, извините, тюрьмы, Иосиф вы мой Давидович, успокойтесь, пожалуйста, – проговорил уверенно Иван, похлопал по дрожащей горячей руке хозяина «Золотой рыбки» своей холодной рукой и вполголоса, почти шёпотом добавил. – Извините, но смею догадываться, что вы уже проверили мои сотенные в банке – ну, проверили ведь? И убедились, что отличить их от настоящих нельзя. Не-воз-мож-но!
Иосиф Давидович действительно носил первые же четыре подозрительные сторублёвки в «Кредитсоцбанк» к Марку Соломоновичу, попросил проверить на фальшивость потщательнее. Старый друг-товарищ успокоил: деньги настоящие – не обманули Иосифа Давидовича клиенты-алкоголики… Но ведь он, Иосиф Давидович, всем своим нутром старого еврея чуял – дело тут нечисто. И вот, пожалуйста, это довольно интересно: сидит человек в нищем прикиде, с накладными волосами и в шпионских очках, спокойненько глотает коньяк по триста рэ за бутылку и сообщает-уверяет вполне серьёзно, будто он, прости Господь Вседержитель, – фальшивомонетчик.
У Иосифа Давидовича подмышки и лысина под париком обильно вспотели, по увечной ноге зудливые мурашки поползли. А Иван этот перегнулся через стол, голос заговорщицки понизил и сказал почему-то как бы по-одесски:
– Извините! Я имею до вас интерес, Иосиф Давидович, чтобы вы стали моим компаньоном…
Это наступал его год, Лохова. Год Кролика.
Двенадцать лет назад он в свой год женился – и был же счастлив с Аней, девять лет жили во взаимной любви, дружно и ласково. Правда, детей им Бог не дал, ну так не одни они такие на свете, сейчас много бездетных пар…
Да и будь ребёнок, Иван предполагал, катастрофа ещё раньше бы их семью развалила-уничтожила: попробуй сейчас вырастить хоть одного наследника, прокорми-одень его – вывернуться наизнанку надо. А выворачиваться, иначе говоря, – деньгу зашибать, Лохов, увы, умел не очень-то. Нет, правду говорят: и фамилия, и имя, и даже отчество определяют судьбу человека. Ну, разве может быть богатым и удачливым индивидуй с ФИО Лохов Иван Иванович? Это ж нарочно не придумаешь! Иван ещё с юности, увлекаясь филологией, выяснил подоплёку своей дурацкой фамилии: лох он и есть лох – мужик, крестьянин наивный и лопоухий. Простодушных лохов все кому ни лень общипывают, каждый встречный-поперечный облапошить за свою прямую обязанность считает. Да и вообще лохам в жизни не везёт. Бедный Лохов по себе это преотличнейше знал.
Но