– Она ни за что не примет нас так просто, без приглашения и без предупреждения, – пробормотала Анна, едва шевеля губами.
– Конечно же примет. Мы ее семья, – настаивала Лизи, но ее сердце билось так, словно она пробежала марафон. Все, что ей нужно было сделать, – это взять карету с лошадью, и через несколько минут они стояли бы на пороге Элеонор. Лизи поняла, что дрожит.
– Она никогда не любила меня, – застонала Анна. – Я всегда это знала.
Лизи с удивлением на нее посмотрела:
– Конечно же она любит тебя. Перестань, не надо думать о худшем, пока не надо, – сказала она, взяв Анну за руку.
– По крайней мере, у нас есть несколько фунтов на то, чтобы снять комнату, если она нам понадобится, – заплакала Анна.
– До этого не дойдет, – твердо ответила Лизи, отказываясь думать иначе. Элеонор не обрадуется, увидев их, но помимо этого она не могла придумать, что может случиться, кроме того, что она была твердо намерена убедить Элеонор позволить им остаться. – Я вижу карету! Подожди здесь! – воскликнула она, побежав по причалу.
Извозчик был рад получить от них плату и с радостью погрузил их чемоданы. Через несколько минут они были на Мэрион-сквер, в одном из самых модных районов Дублина. Лизи и Анна взялись за руки, когда карета остановилась у дома Элеонор, огромного дома из известняка на северной стороне парка. Коринфские колонны украшали широкий вход, над которым возвышался фронтон. Дом был четырехэтажным, с многочисленными террасами и балконами, выходящими в сквер. В самом парке было множество аккуратных лужаек, цветущих садов и лабиринтов дорожек, посыпанных гравием, но Лизи не замечала всего этого. Она смотрела на дом, поглощенная ужасом и страхом.
– Леди? Я спустил ваш багаж, – сказал извозчик с тротуара, на котором стоял.
Лизи поняла, что он открыл дверь кареты. Она сошла с его помощью, за ней последовала Анна и быстро отдала ему ту сумму, на которую они сторговались. Когда извозчик уехал, Лизи и Анна уставились друг на друга в смятении.
Лизи закусила губу.
– Вот и все. Улыбайся, Анна, как будто все в порядке, как будто мы приехали осмотреть город и просто навестить любимую тетю.
Анна озвучила мысли Лизи, когда спросила с отчаянием:
– Но что, если она даже не позволит нам войти?
– Ей придется, – отрывисто произнесла Лизи, – поскольку я отказываюсь принимать отрицательный ответ.
– Ты стала такой храброй, – сказала Анна, готовая заплакать.
Лизи взяла Анну за руку, надеясь, что сможет таким образом ободрить ее, хотя сама боялась точно так же.
– Ты выглядишь такой же испуганной, как француз, идущий на гильотину, – проговорила она. – Так не пойдет.
Анна кивнула; выглядела она жалкой.
Оставив чемоданы на улице, сестры поднялись по высоким центральным ступеням, по краям которых стояла пара внушительных статуй львов в натуральную величину, и через галерею к центральной двери, где стоял одетый