В траве сидел кузнечик,
Совсем как огуречик.
Зелёненький он был,
Зелёненький он был.
Он ел одну лишь травку,
Не трогал и козявку
И с мухами дружил,
И с мухами дружил.
Но вот пришла лягушка,
Прожорливое брюшко,
И съела кузнеца,
И съела кузнеца.
Не думал, не гадал он,
Никак не ожидал он
Такого вот конца,
Такого вот конца!
И такая печальная была эта песенка, что под конец даже сами певцы не выдержали и горько заплакали. Всем было жалко бедного кузнечика, которого съела прожорливая лягушка. Слёзы текли из их глаз в три ручья.
– Такой хороший кузнечик был! – всхлипывал Тюбик.
– Совсем никого не трогал и с мухами дружил, – сказал Торопыжка.
– И за это его лягушка съела! – добавил Винтик.
Только Знайка не плакал и утешал товарищей:
– Не плачьте, братцы! Не съела лягушка кузнечика. Это неправда. Она муху съела. Честное слово, муху!
– Всё равно, – всхлипывал Винтик. – И муху жалко.
– А зачем мух жалеть? Они только надоедают всем да заразу разносят. Вот ещё выдумали – из-за мухи плакать!
– Я вовсе не из-за мухи плачу, – сказал Ворчун. – Просто я вспомнил, как мы пели эту песенку, когда были дома.
Тут Незнайка так громко завыл, что все от удивления перестали плакать и стали его утешать. Все спрашивали, отчего он так громко плачет, но Незнайка хныкал и ничего не отвечал. Наконец он сказал, не переставая всхлипывать:
– Я по Гу… Я по Гу… Я по Гуньке соскучился!
– С чего бы это? – удивились все. – Не скучал, не скучал – и вдруг соскучился!
– Да! – капризно ответил Незнайка. – Я здесь, а Гунька дома остался!
– Ну, и не пропадёт без тебя твой Гунька, – сказал Торопыжка.
– Нет, пропадёт! Я знаю, что он тоже скучает по мне. Гунька – мой самый лучший друг, а я даже не попрощался с ним, когда мы улетали на воздушном шаре.
– Почему же ты не попрощался?
– Я поссорился с ним и не захотел прощаться. Когда мы улетали, он всё время глядел на меня и махал мне рукой, а я даже нарочно отвернулся и не хотел смотреть на него. Я был тогда гордый оттого, что лечу на воздушном шаре, а теперь меня мучит эта… как её?..
– Совесть? – подсказал Пилюлькин.
– Вот, вот, братцы, совесть! Если бы я попрощался, мне было бы легче. Вернёмся, братцы, домой – я помирюсь с Гунькой и попрощаюсь.
– Если мы вернёмся, то надо будет здороваться, а не прощаться, – сказал Знайка.
– Ну, всё равно, я сначала попрощаюсь, а потом поздороваюсь, и всё хорошо будет.
– Придётся, друзья, отправляться в обратный путь, – сказал Гусля. – Незнайка домой захотел.
– Да,