Михаил Любимов, экс-разведчик, писатель:
С интересом отношусь, потому что личность неординарная и, кажется, большой романтик. Пишет он, по-моему, скучно, простовато. Несмотря на то что как писатель Лимонов меня мало волнует, считаю, что он все же лучше всей этой новой демократической когорты – Пелевина, Сорокина… И даже Битова. Думаю, он не столько политик, сколько пассионарий по натуре своей. Посажен же, я считаю, невинно.
Юрий Мамлеев, писатель:
Лимонов как писатель и как поэт – один из самых выдающихся писателей и поэтов нашего времени. Для меня это совершенно очевидно. Он писатель особого плана, писатель, у которого острый взгляд на реальность. Но я его поэзию все-таки ставлю выше. Это поэзия, идущая от Серебряного века, от Хлебникова, но это поэзия ХХ века. Когда Лимонов приехал в Америку, Бродский прочел его стихи, был поражен уровнем, качеством этих стихотворений. Даже удивился: зачем ты сюда приехал? Помог ему опубликовать изумительный сборник «Русское». В нем – стихи, написанные еще до эмиграции, книжка эта – выдающееся явление русской поэзии второй половины ХХ века. Так что Лимонов – выдающийся поэт и писатель. Я сам не политик. Но определенно могу сказать: Лимонова надо освободить. Я не думаю, что выдвинутые против него обвинения реальны. Кроме того, его заслуги перед русской литературой… И он уже достаточно пострадал. Я надеюсь, что приговор будет мягким и его отпустят. В конце концов, он если и был оппозиционером, то оппозиционером в слове. Его дело – это слово. А это допускается нашей демократией. В то же время у нас совершается огромное количество страшных преступлений, экономических преступлений перед народом. Вот сейчас, скажем, арестовали Мавроди… Но это же капля в море! А сколько уголовных преступлений! Вот на кого следует обратить внимание, а не на совершенно невинного поэта и писателя.
Александр Проханов, писатель, главный редактор газеты «Завтра»:
Как к писателю, художнику, я всегда относился к нему хорошо, и полагаю, что тюремный опыт выбил, выдавил из него новый импульс – предельный, грозный, страшный. Этот импульс добыт страшной ценой, но только так в сегодняшнем мире можно добывать новизну в искусстве, платя за нее страшную цену. Как к человеку… Я, конечно, не хотел бы оказаться с ним в одной камере! Он бы меня замучил – поскольку как человек он абсолютно не подарок! Я воображаю, если бы мы сидели в тюрьме, он написал бы книгу «Сто ночей вместе с Прохановым»… Так что упаси Бог нам очутиться в одной камере – пусть хотя бы на разных этажах! Как к заключенному к Лимонову я отношусь так же, как к себе, – будто я сам сижу там за решеткой, в темнице сырой, и, в общем-то, все время примеряю этот лимоновский тюремный кафтан на себя. Как политик я разделяю его политические представления, он близок к моим ценностям, мы во многом смыкаемся, и я в своей газете, в моей практике во многом учусь у него.
Но меня спрашивают: а что писал о деле вождя НБП и его соратниках член этой партии, будущий известный писатель, а в те годы – журналист, начинающий