Не то чтобы им сильно это нравилось. Дима, например, окончил институт с красным дипломом и даже поступил в аспирантуру (в ней он до сих пор и числится). Однако этим его научная карьера и завершилась.
Люди в летах, у которых не оставалось выбора, отчаянно боролись за выживание. И строчили килограммы заявок на финансирование в разнообразные фонды, предлагая всяким соросам дешевые российские мозги.
Молодежь массово покидала «Титаник» отечественной науки. Немногочисленные счастливчики, дорвавшись до «забугорных» грантов, торопливо «сваливали» из России. Большинство, получив желанные дипломы, разбредались кто-куда сумел устроиться. Один наш одногрупник даже стал опером ФСБ. Жить-то надо!
Мои друзья выбрали коммерцию. Начинали они практически с нулевым капиталом. Почти с таким же капиталом оставались и спустя четыре года.
Чем только они не пробовали торговать за это время! От металлического профиля до женского белья! Итогом всей этой бурной деятельности было весьма скромное превышение доходов над расходами.
Так что димыно возбуждение, в общем-то, объяснимо. Первый раз за эти годы улыбается настоящая удача!
Одно непонятно – почему он так зациклился на этой волшебной «мыльнице»? Наркотики он что ли собирается в ней возить?
Я похлопал Капустина по плечу:
– Остынь, Димыч, остынь. Грузовик с кокаином туда не влезет. И вагон анаши – тоже.
– Правильно, Лёха, – поддержал меня Васька, – Не будем размениваться на мелочи. Главное– сегодня вечером.
Глава 2
Разомлевшее солнце постояло над горизонтом и мягко плюхнулось в пурпурную гладь, так что красные брызги залили облака, окрасили вечерний город.
Золотые россыпи проступили у восточного края сереющего неба. Голубой занавес таял с каждой минутой и вселенская бездна с любопытством всматривалась в суетливую земную жизнь…
В этот торжественный час, мы доехали до конечной станции Холодногорско-Заводской линии, поднялись из метро на поверхность и успели вскочить в отходящий автобус. Через пару остановок вышли и продолжили путь пешком.
Очень скоро многоэтажки сменились частной застройкой. Улица утратила прямолинейность и лишилась большей части асфальтового покрытия. Заметно стемнело. Мы с Димой то и дело нервно оглядывались по сторонам. Район не внушал доверия, а почти две штуки баксов – все таки изрядная сумма.
И только Васька бодро шагал вперед – невозмутимый, как Иван Сусанин.
– Далеко еще? – спросил Капустин.
– К утру дойдем, – невинно пошутил Лубенчиков.
Димыч скривился. От моего утреннего энтузиазма тоже мало что осталось. В сумерках, дурные предчувствия всплывали из глубин подсознания…
Мы свернули куда-то вбок. Улица, переулок… Хрен его знает, как это зовётся днём? Мы брели, спотыкаясь о колдобины. Впереди, на покосившемся столбе одиноко и как-то обреченно сиял фонарь. Быстро надвигавшаяся темнота казалась от этого только