Через пять минут от «великой Российской империи» не осталось и следа, а мы спустились на ужин в состоянии радостного возбуждения, которое никогда не представит себе тот, кто не был сорок шесть дней в море в северной части Тихого океана.
4 часа вечера
Нас только что осчастливил другой вид земли. Полчаса назад с брам-реи, куда меня назначили, я увидел, что туман начал рассеиваться, он поднимался, как огромный серый занавес, открывая море и синее небо и являя картину удивительной красоты, освещённую розовым светом заходящего солнца. Перед нами, простираясь на сто пятьдесят миль к северу и югу, лежала грандиозная Камчатка, возвышаясь огромными фиолетовыми мысами из сверкающего синего моря, в пятнах белых облаков и клочьях тумана, поднимающихся к грандиозным белоснежным вершинам. Два действующих вулкана высотой 10 000 и 16 000 футов возвышались над зубчатыми хребтами гор пониже, их острые белые пирамиды пронзали голубое небо, а подножьями тонули в лиловых тенях вечера. В прозрачном воздухе высокий обрывистый берег на расстоянии пятнадцати миль был, казалось, не более, чем красивым миражом, поднявшимся из моря. Менее чем через пять минут серая завеса тумана снова медленно опустилась на эту великолепную картину, она постепенно исчезла, оставляя нас почти в сомнении, было ли это реальностью или только ярким обманчивым видением. Теперь мы снова, как почти весь день до этого, окутаны густым липким туманом.
Порт Петропавловск, Камчатка. 19 августа 1865 г.
Прошедшей ночью мы были, как мы предполагали, примерно в пятнадцати милях от мыса Поворотного, и, поскольку туман снова стал плотнее, чем когда-либо, капитан не осмелился приблизиться к берегу. Корабль был повернут на другой галс, и мы потихоньку лавировали всю ночь, ожидая восхода и ясной атмосферы, чтобы безопасно приблизиться к побережью. В пять часов я уже был на палубе. Туман был холоднее и плотнее, чем обычно, из него накатывались волны в белых барашках, поднятые свежим юго-восточным ветром. Около шести часов начало светать, и бриг направился к земле под фоком, кливером и марселями. Капитан с подзорной трубой в руке нетерпеливо вышагивал по палубе, то и дело поглядывая то на берег, то на море, в надежде увидеть, есть ли какая-нибудь перспектива лучшей погоды. Несколько раз он собирался развернуть корабль, опасаясь плыть к подветренному берегу в таком непроницаемом тумане, но в конце концов рассвело, туман исчез, а линия горизонта стала чёткой и ясной. К нашему великому изумлению, ни в одном направлении не было видно никакой земли! Длинная полоса голубых гор, которые прошлой ночью, казалось, находились в часе пути – высокие вершины, глубокие ущелья и крутые утёсы – всё растворились в воздухе, не оставив и следа! Не было ничего, что даже отдалённо указывало бы на существование земли, кроме числа и разнообразия птиц, которые с любопытством кружили вокруг нас и взлетали