Приехал Гален назад по приглашению самого императора – Марка Аврелия. Готовилась военная кампания против полчищ маркоманов, которые угрожали с севера, и император «попросил» известного врача сопровождать его армию. Галену не оставалось ничего другого, кроме как отправился навстречу экспедиции в Аквилею зимой 168–169 годов. Однако вновь разразилась чума, и Марк был вынужден вернуться в Рим, взяв Галена с собой. Пока проводилась реорганизация кампании, во сне, который упоминался раньше, врачу явился Асклепий и посоветовал ему остаться в городе. Он смог это сделать, взяв на себя заботу о юном наследнике Коммоде, а после смерти придворного врача вскоре после этого Гален был назначен на эту почетную должность.
Находясь под защитой императора, Гален мог больше не бояться вендетты со стороны своих противников и с 169 года до смерти Марка в 180-м, он занимался важными научными исследованиями. Он мог свободно продолжать свои изыскания и собирать материал для своих манускриптов. Неизвестно, какие отношения у него были с последующими императорами, но в любом случае они, как представляется, были достаточно доверительными. Хотя считается доказанным, что он дожил до 201 года, но где он умер – неизвестно, как и место его жительства в Риме и Пергаме, в котором он провел свои последние годы.
На протяжении всей своей долгой жизни Гален играл в обществе две совершенно разные роли. Рассуждая иногда, как мудрый Сократ, о возвышенной самоотверженности медицины, он утверждал, что идеальный врач должен быть одновременно философом. Эту фразу он использовал в качестве названия для одного из своих небольших сочинений. В своих произведениях он часто обращается к диалогам Платона и наставлениям своего отца, который говорил ему, что «потребны все науки, но еще более потребны мудрость, справедливость, мужество и умеренность, добродетели, которые превозносят все, даже те, у кого их нет».
Во-первых, среди «тех, у кого их нет» был сам Гален. Он был тщеславным, раздражительным, вздорным, нетерпеливым и очень обидчивым. Подражая в мудрости Богу, лишенному зависти, сам он был завистливейшим из людей.
В жажде денег и славы он, кажется, также