Комично, что ряды митингующих поредели, едва стало известно, что мечеть строят самую большую и богатую в Европе. Все за счет Саудовской Аравии, Россия не затратила ни копейки. Строители, по нашему совету, в нарушение здравого смысла, сразу начали украшать первые этажи. Там заблистало удивительно чистыми красками, такой красоты на Руси со времен Ярослава Мудрого уже не видели, и ряды протестующих поредели еще больше. Я предложил Кречету пустить слух из самых достоверных источников, что эта мечеть будет самой грандиозной не только в Европе, но и во всем мире. Митингующих станет меньше за счет тех, кто просто хочет видеть хоть что-то в России великое, как память о самой грандиозной империи всех времен и народов.
На Пресненском валу магазины, похоже, переориентировались снова: там, где месяц тому еще торговали продуктами, сегодня уже с решетками, массивной сейфовой дверью. Телекамеры начали подозрительно рассматривать меня за полста шагов. Ага, сделали оружейным. То ли подсуетились после указа крутого президента, то ли успели даже раньше: за три дня так не переоборудуешь.
А вот тихий «Гамос» снова ожил: возле дверей образовалась очередь, словно в советские времена. Явно резко снизили цены, привлекая покупателей. Правда, очередь еще и потому, что сейчас без трех минут девять, а эти ребята открываются только в девять…
Когда мы проходили мимо, на нас впервые внимания не обратили. В двери проталкивался спортивного вида кавказец, подчеркнуто кавказской внешности: черная бородка, бритая голова, прямая спина сына гор, презрительное высокомерие к этим русским свиньям. Перед ним неохотно расступались, он протискивался с видом полного хозяина жизни и здесь, в России, уже протянул руку к двери, и тут я увидел, как худосочный парень, что стоял в середке очереди, вдруг сунул руку за пазуху, и на свет появился пистолет.
Парень ткнул черным стволом в бок кавказца. Тот дернулся, еще не понимая, кто посмел потревожить, встретился с бешеными глазами. Парень прошипел люто прямо в смуглое нагло-красивое лицо:
– Тварь чернозадая!.. Три секунды, чтоб исчез. Иначе, видит бог, всажу всю обойму.
Среди замершего люда это прозвучало громко и страшно. Смуглое лицо сына гор вмиг приобрело синюшный цвет. Вытаращенные глаза уставились на черный ствол. Парня трясло от злости, кавказец застыл, я со своего места видел, как в его бритой голове лихорадочно мечутся мысли: не может же этот русский вот так взять и выстрелить! Самого упекут за убийство, все-таки это не самооборона, а нападение, любой суд влепит не меньше пятнадцати…
В глазах парня появилось колебание, пугливо зыркнул по сторонам. Кожа на скулах напряглась, выдавая страшное напряжение. Да, погорячился, но как отступить, когда смотрит столько народу? Это же лицо потерять… даже у русского появляется лицо, если в руке пистолет с полной обоймой.
Наступила та страшная звенящая тишина, когда даже воздух остановился, в нем неподвижно завис падающий листок, не колыхнется. Чувствуя, что сейчас парень