– Симона, Арсения до сих пор нет дома, не могу его найти. Я в секунду вылетела из дома, спустилась: ни мамы, ни собаки. Ушли его искать. Папа, как всегда, смотрит футбол. В этот момент с ним бесполезно разговаривать. Вышла во двор, никого. И где мне теперь их всех искать? Тем более, что бабуля знает все дворовые явки и пароли детей. Вернулась обратно. Слышу разговаривают между собой. Заходит Арсений, я беру поводок и шлёпаю его по заднице. Он от неожиданности опешил. Надеюсь, это было в первый и последний раз. Зашёл к себе в комнату, стал спиной ко мне и молчит.
Понимаю, что реально погорячилась, но время уже позднее и возраст ещё не тот, чтобы без разрешения шататься по улицам одному. Нынче времена изменились. Тут всегда чётко. Домой и всё. Чувствую, обиделся ребёнок. Но не плачет. Никогда не плакал. И когда собака соседская укусила, и когда с велика летел, да и вообще рос настоящим мужчиной. Единственный раз, когда ему было года два, детский врач должна была сделать ему укол, на что он сказал: " Я плакать не буду, можно я поскулю». А тут у меня внутри всё оборвалось. Не мать – «ехидна». И так живёт с бабулей, видимся каждый день, но всё равно, а тут пришла такая мамаша, ещё и поводком хлестанула. Понимаю, надо спасать отношения с сыном:
– Арсений, ну так же нельзя, сын. Уже поздно, мы же волнуемся, бабуля меня из ванны вытащила, сама ушла тебя искать, вот я и разозлилась.
– Мам, ну прости. Мы сидели в соседнем дворе, под ивушками, просто нас не видно было. Мам, только не надо больше поводком, ладно?
– Ладно, ты тоже меня прости, погорячилась. Мир?
– Ага.
– Я очень тебя люблю, переживаю.
– Мам, я тоже тебя люблю.
В этот момент зашла бабуля, позвала пить чай. Пока мы разбирали ситуацию, она уже накрыла стол. Как хорошо, что есть любимая и любящая мама. Это ни с чем несравнимые чувства. И чем старше ты становишься, тем больше связь с мамой. Именно с ней. Говорю ей:
– И что? Меня накрутила, сама ушла, теперь уже воркуешь тут с ребёнком.
– Ну и что? Я же бабушка, а ты – мама.
Права на все сто, если не на двести процентов. Как только пограничная ситуация, она сразу зовёт меня. А сама добрая милая бабушка. И это правильно. Арсений растёт в любви, купается в ней. Полная противоположность жизни мальчика из книги «Похороните меня за плинтусом». Хотя один раз бабуля таки вышла с топориком для мяса. Арсений взял у неё школьные деньги, рублей двести и купил лотерейные билеты. Потом на вопрос: «Брал?» Ответил: «Нет!» Бабуля и вышла с топориком и очередным вопросом: «Какой рукой брал?» Лет девять ему тогда было. Испугался – это мягко сказано, зато на всю жизнь, надеюсь, запомнил: «Не твоё – не тронь!»
Арсюшка всегда был очень подвижным ребёнком, «гиперактивный» – у него так в медицинской карте с рождения написано. Такой добряк, абсолютно бесхитростный. Бывали, конечно, какие-то безобидные моменты непослушания, но его никто особо никогда не ругал, достаточно было взгляда. А тут поводок. Ну да ладно. Бывает. Нервишки за весь день сдали.
Чайку попили, рассказали,