– Сколько человек осталось в деревне? – Спросил он женщину.
– Остались всего пять дворов из двадцати: мы с Аделией, семейство Норгов, шесть человек из рода Готье, трое Крайонов и старый Лустиньян.
– А сколько людей у Норгов? – Задал вопрос Гуго, вспомнив, что старый Норг – деревенский кузнец, к тому же здешний староста, и семья у него самая большая в Пейне.
– Их в доме всего четверо теперь, – ответила женщина, – старик пережил почти всех своих детей. Сейчас с ним только младший сын Эндрю и дочка Стефания. Остальных Господь забрал и жену старика тоже. Еще у них живет прислуга – пришлая девка Аглая.
– А есть ли припасы?
– Прошлым летом собрали небольшой урожай овощей, а зерна – совсем немного. Да еще гусей разводим. Этим и питались всю зиму, питаемся и сейчас. Больше ничего у нас нет.
Дождь неожиданно кончился, и небо чуть прояснилось, сквозь серые клочья облаков блеснуло солнце, осветив местность яркими золотыми лучами. И при этом весеннем освещении Гуго де Пейну вдруг что-то показалось знакомым в облике оборванной крестьянки, стоящей перед ним. Рыцарь проворно соскочил с лошади и внимательно посмотрел на пожилую женщину в грязных лохмотьях. Он узнал ее. В прежние времена Симона служила экономкой у его матушки. Но, подумать только, что делают с людьми нужда и время! А ведь, кажется, не так давно она была опрятной моложавой женщиной, бодрой и всегда при деле, помогала матери Гуго вести хозяйство…
Гуго де Пейн знал, что Симона происходила не из этих краев. Родилась она в Англии. Не казалась Симона и обычной крестьянкой, потому что умела читать и писать, а черты ее лица были тонкими и правильными. По замку ходили слухи, что она – дочь какого-то саксонского эрла[7], всю семью которого вырезали враги. Но отец, как только слышал подобные разговоры, сразу весь делался красным и кричал «молчать!» так громко, что, казалось, все стены замка дрожали. В разговорах слуг маленький Гуго слышал, будто бы отец привез эту женщину в Пейн в качестве военной добычи и сначала использовал ее как наложницу, а потом, когда ее красота угасла, назначил прислугой в замок. Правда ли это, или нет, Гуго не знал до сих пор. Хотя в пользу первого косвенно свидетельствовало некоторое сходство ее единственной дочери Аделии с покойным родителем Гуго де Пейна. Сама Симона никогда ни на что не жаловалась и не говорила с Гуго о своем положении, а если он изредка и спрашивал, всегда уклончиво отвечала, что судьбы человеческие в руках Господних.
Когда Гуго был совсем еще маленьким,