Вот так я и вошла в ГУВД, от волнения едва справившись с тяжелой стеклянной дверью. Сидящие за стойкой дежурные, как и было обещано, меня не заметили и даже бровью не повели, когда я застряла в пропускной вертушке. Зловредная конструкция, состоящая из электронного табло с гостеприимно горящей зеленой стрелкой и трех торчащих под углом рожков, ни в какую не желала поворачиваться. Промучавшись с полминуты, я все-таки вырвалась из ловушки и стремглав помчалась по коридору. Слегка подкашивающиеся ноги за считанные секунды донесли меня до новенькой двери с золоченым номером 110 на бордовой табличке, а трясущиеся пальцы потянулись к массивной ручке.
Застыв возле кабинета капитана Нальчикова, я даже представления не имела, как поведу разговор, положившись на первое впечатление, интуицию и счастливый случай. И случай не заставил себя долго ждать. В образовавшуюся щелку я увидела, как Эля со всего маха швыряет в стоящего у стола мужчину в форме свой пионерский топик, и, мгновенно оценив ситуацию, пошла ва-банк.
Завалявшееся в сумочке удостоверение внештатного корреспондента газеты «Веритас», где мне иногда удавалось подработать, чтобы свести концы с концами, оказалось очень кстати. Как и встроенный в мобильник цифровой фотоаппарат. С криком «Мы посмотрим!» я ворвалась в кабинет, щелкая фотоаппаратом и наступая на опешившего от такой наглости капитана.
– Наша газета уже публиковала две статьи о превышении милиционерами своих полномочий! – вещала я, одной рукой размахивая журналистским удостоверением, а другой делая знаки Эле, уже раскрывшей рот, чтобы все испортить. – Третья статья станет сенсационной! «Четырехзвездочный стриптиз!» Какой заголовок! А какие фотографии! Неплохое дело у вас будет перед выходом на пенсию.
Я набрала в грудь побольше воздуха, чтобы продолжить обличительную речь, когда поняла, что влипла. Да так, что не отмоешься. Как известно, страх может вызвать у человека три ответные реакции: застыть, бежать, атаковать. В том, что мне удалось до чертиков напугать капитана, я не сомневалась. Но вместо того, чтобы пойти на попятный, начать оправдываться или хотя бы орать «да кто ты такая!», он щелкнул интеркомом и взревел: «Дежурный! Усиленный наряд в мой кабинет!» Несложно было догадаться, что ждет после этого надменную журналистку: стертые обличающие кадры, многочасовое запугивание с применением различных малоприятных воздействий и в итоге – растоптанное самолюбие и (возможно) искалеченное тело. Придется срочно подключать тяжелую артиллерию – упомянуть фамилию Челнокова.
Но не успела я и рта раскрыть, как раздавшееся из коридора громоподобное «Менты – суки!» заставило нас всех подскочить на месте. Обогнув меня, как неодушевленный предмет, Нальчиков распахнул дверь во всю ширь, и мы увидели картину, способную затмить знаменитое полотно «Бурлаки на Волге». Вдоль недавно выкрашенных стен, покачиваясь из стороны в сторону, шел мужик и, как баржу, тащил за собой и на себе шестерых милиционеров вкупе с двумя врачами. Двухметрового