На юге, начиная от местности, расположенной севернее Багдада, до болот, которые сейчас, как и тогда, тянутся до самого Персидского залива, ситуация внешне напоминала египетскую. Уровень воды в Тигре и Евфрате поднимается и опускается – этот процесс связан с таянием снегов в горах Турции и Персии, и обе реки, особенно Евфрат, при подъеме несут очень много важного для плодородия почвы ила. Тигр и Евфрат поднимаются на максимальную высоту на два месяца раньше, чем Нил, – в июне и июле, – и тогда, если им ничто не препятствует, затопляют обширные пространства, так же как Нил. Но Нил течет по узкой долине, и крестьянин 2000 г. до н. э. мог наблюдать за его разливом с чувством глубокого удовлетворения, твердо зная, что через два месяца река вернется в прежнее русло и останется только вода в построенной им запруде, предназначенная для его собственных нужд. Крестьянин совершенно плоской долины Тигра и Евфрата относился к наводнению как к катастрофе. Если ничего не предпринимать, вода заливала землю на много месяцев и никогда полностью не возвращалась в русло. Евфрат течет в русле, проложенном в его же иловых отложениях, которые нередко поднимаются выше, чем окружающая местность. Обе реки вполне могли после наводнения выбрать для себя новое русло, совершенно отличное от прежнего, а смена русла вела к затоплению возделанных земель или, наоборот, к засухе на высоких участках, причем вода для орошения «удалялась» на многие мили.
Насущной проблемой для первых поселенцев юга стало укрощение рек-близнецов, также следовало укротить и Нил. И они были укрощены. Гигантские земляные дамбы укрепили берега великих рек, от них были прорыты каналы. Эти каналы выполняли тройную функцию. В период подъема воды они отводили опасную воду. Когда же уровень воды начинал снижаться, шлюзовые ворота закрывались и вода оставалась в каналах для использования в сухое время года. И наконец, по каналам вода поступала в засушливые районы, не подвергавшиеся естественному затоплению. Страх перед неуправляемой водой и умение ее использовать глубоко укоренились в умах обитателей юга Месопотамии, как и в умах современных голландцев. Любимая тема их сказаний – мифическая борьба между богом Энлилем и водяным чудовищем Тиаматом, в которой Энлиль одерживает верх и подчиняет монстра своей воле. И каждый ребенок знает о Великом потопе, который затопил всю землю, и только Зиусудре удалось спастись самому, спасти свою семью и домашний скот в ковчеге, который ему посоветовали построить боги. В представлении жителей юга Месопотамии потоп – не мифическая история, а реальное историческое событие далекого прошлого. Археологи действительно нашли следы катастрофического наводнения, происшедшего на полторы-две тысячи лет раньше, чем описываемый нами период.
Крестьяне, в первое утро второго тысячелетия до н. э. бредущие на свои поля вдоль каналов Южной Месопотамии, несколько отличаются