Тут не надо быть Пинкертоном.
– Входите, – сказал он, вытирая руки вафельным полотенцем. – Я как раз завтрак готовлю.
Рукопожатие у Олега оказалось довольно крепким, но ладонь была мягкая, ухоженная, как у человека никогда не занимающегося физическим трудом. Ленка крепко обняла Губатого обеими руками и чмокнула в щеку. При этом ее круглые и все еще (неужели?) крепкие груди прокатились по его груди, и Пименов почувствовал, что его «дружок» узнал свою «подружку». В рабочих джинсах это было не очень-то заметно, но Ленка, кажется, усекла все с ходу и посмотрела на него с радостным удивлением, пряча улыбку в уголках рта.
Они действительно приехали из Питера. Олег закончил архивно-исторический и попал на работу в архив Адмиралтейства. Играл джаз на «сейшенах» (он неплохо владел саксофоном), считал себя богемой и жил, наслаждаясь питерской атмосферой.
Ленка, помыкавшись в Москве, приняла участие во второсортном конкурсе красоты, вошла в пятерку победительниц и полгода проработала в каком-то рекламном агентстве. Работа модели ей нравилась, но быстро приелась. Больших денег не платили, зато спать приходилось со всеми желающими работодателями, что само по себе не пугало, но напрягало рутинностью действа.
Потом один питерский бизнесмен увез ее в Северную Пальмиру, якобы, чтобы жениться. Но с женитьбой не задалось – деятель раздумал, но денег немного дал и даже купил ей однокомнатную «хрущевку» на Варшавской.
Ленка получила диплом фармацевта, устроилась провизором в аптеку неподалеку от Апраксиного Двора, и однажды (тут они чуть поспорили) три или четыре года назад в эту самую аптеку с похмелья забрел Ельцов.
– Так чудом воссоединились влюбленные души! – воскликнул Ельцов, вздымая руки, словно священник-расстрига.
А Ленка снова стрельнула в Губатого своими волглыми глазюками, и он почувствовал, что его ноздрей коснулся слабый запах корицы.
– С тех пор мы и живем вместе, – пояснил Олег и полез в сумку. – Ну, давай, Леха, за встречу…
– Я не пью, ребята, – сказал Губатый и добавил: – Вообще не пью. Отпил свое.
– Ах, да, – вмешалась Ленка, – мне мама писала. Ты ж разбился пьяный.
– Что же ты так, Леха? – с укоризной произнес Ельцов и покачал головой. – Раз ты не будешь, и мы не будем без хозяина…
Но гости, конечно, не утерпели.
После яичницы с помидорами, луком и салом, под крепкий кофе с коричневым контрабандным сахаром, они с Ленкой переглянулись, и Ельцов сказал:
– Слушай, Леха, дело есть… Как минимум на миллион!
Как выяснилось, дело было не на миллион. Если брать по-скромному – на несколько. И не рублей. Пока Ельцов рассказывал, Ленка курила, она вообще много курила, почти не выпуская сигареты изо рта.
Они сидели в кают-компании, за деревянным, темным от времени столом, и Губатый внимательно слушал историю, больше похожую на авантюрный роман тридцатых годов уже прошлого столетия.
В 1913 году, еще до начала