– Не понимаю тебя. Мне здесь нравится.
Стиг повернулся к нему и впервые посмотрел Тобиасу прямо в глаза. Его взгляд был сильным и имел какую-то власть над тем, на кого был обращен, словно в противовес пухлому, мягкому, женственному телу.
– Cas9 – место для таких, как ты, болезных. Ты не принимаешь свою болезнь, хочешь выздороветь. Тогда начнется твоя настоящая жизнь, да? Ты только и ждешь волшебного укола доктора Ратаковски, эту ампулу с эликсиром. Мне все это не нужно. Физически я не болен. Я вообще не болен, если уж на то пошло. Тебе сказать, почему папаша запер меня сюда? Это упрямый урод, жаждущий власти над всеми, кто его окружает. Особенно надо мной. Он не оставит меня в покое, пока не перекроит по своей мерке, не выпотрошит меня, как тряпичную куклу, и не набьет снова вонючими потрохами своих предрассудков.
– Но тебя должны формально от чего-то лечить, – удивился Тобиас.
– Синдром Клайнфельтера. Хромосомное нарушение. Я бесплоден, а папаша до одури хочет продолжить династию – никак не меньше. К тому же, как видишь, тело у меня почти женское, округлое, еще и с грудью, – Стиг кокетливо подвигал плечами. – Это бесит его больше всего. Он вздрагивает от гадливости, когда смотрит на меня. А мне нравится выряжаться как девчонка и доводить его до белого каления. Он засунул меня в этот лепрозорий после того, как я заявился на барбекю для богатеньких мудозвонов весь размалеванный маминой помадой и в ее шмотках. Все так и попадали. Думал, папаша размозжит мне голову бутылкой шардоне. Но он неплохо выкрутился. «Мой мальчик готовится к школьному спектаклю. У него значительная роль – Ланы Вачовски. Но я поговорю со школьным советом, пусть сменят тему. Нечего вгонять пацанов в краску, слишком серьезно они все воспринимают. Переоденься, сынок, и пойди сыграй в футбол с остальными мальчишками». Вот говнюк. Зато, когда все разошлись, он сорвал дверь с петель, вломился ко мне в комнату и прижал к стене: «Я не позволю тебе позорить меня, засранец. Тебе конец, тебе и твоим прибабахам». Стиг театрально скривился, растопырил руки и выпучил глаза. Круто, да?
Тобиас засмеялся.
– Не понял, ты не хочешь иметь детей? – наивно переспросил Тобиас.
– Ты оглох, что ли, какие дети? Я не могу их иметь, пока меня не «вылечат». – Стиг схватился за голову, изобразив деланый ужас. – Тебе сколько лет, чудило, что ты с первого раза не понимаешь?
– Пятнадцать, – смутившись, сказал Тобиас.
– Так собери свой мозг в бледный потный кулачок и подумай еще раз, о чем я тут толкую! Не хочу я лечить свою болезнь – я и есть синдром Клайнфельтера