Андерсон… Они познакомились случайно, и для любого другого человека это закончилось бы пощечиной и какими-нибудь гневными словами, но… лишь взглянув в его бездонные глаза, на умопомрачительный изгиб его губ, она потеряла голову.
…В тот вечер она скучала на какой-то вечеринке, куда отправилась с Романом, позволив уговорить себя, впрочем, как и всегда. Бывшие одногруппники куда-то утащили ее спутника, и Дана уныло ходила из комнаты в комнату, отводя глаза от незнакомых людей.
Тогда-то он и подошел. Высокий, стройный, нереально хрупкий и изящный, с бокалом вина в длинных тонких пальцах с крупным перстнем на мизинце, с костяными бусами на шее. Узкие черные брюки, ярко-зеленая рубашка расстегнута на груди, открывая обширный участок кожи, к которой так хочется прикасаться руками, губами, тереться о нее щекой.
– Кто-нибудь здесь делает минет? – спросил он, не сводя с нее темно-синих глаз.
Задохнувшись от нахлынувших чувств, где смешались стыд, возмущение и острое желание, Дана застыла, не в силах произнести ни слова. Незнакомец же ждал ответа. Ждал именно от нее.
– Я не знаю, – наконец выдавила она из себя. – Спроси у хозяина квартиры. Полагаю, он должен был заранее озаботиться этим вопросом.
Она хотела уже отойти, но почувствовала его ладонь у себя на локте. Боже, у нее будет ожог! Как сладко, как больно, причем во всем теле!
– Постой, может быть, мы не будем беспокоить хозяина и сами разберемся? – спросил он.
Определенно, он обучался гипнозу, потому что от этого взгляда невозможно отвести глаз, и хочется сделать все, что угодно. Что ему угодно.
Было ошибкой оставаться рядом с ним и смотреть в синюю бездну глаз, которая манила и не отпускала, до головокружения, до сухости во рту, до сбоя дыхания, но Дану уже затянуло. С первой секунды, с первого его вздоха, который проник в ее естество, наполняя все тело его влиянием, отравляя кровь, подчиняя нервы и волю его желанию.
Она не помнила, как оказалась в огромной ванной комнате, где они пили из одной бутылки вино, прямо из горлышка, смеялись, и неземной красоты мужчина обнимал ее, шептал на ухо какие-то слова, смысл которых Дана не могла понять, но весь его вид, выражение его лица недвусмысленно говорили о том, как он к ней относится в этот момент. «Что я делаю!» – пронеслось у нее в голове, но как-то отстраненно и мимолетно. Все равно уже было не остановиться.
Она не испугалась, когда дверь сотряслась от мощных ударов и, наконец, сорвалась с петель. В проеме показалось бледное, перекошенное лицо Романа. Он ничего не сказал, только боль отразилась в приятных чертах строгого лица. «У меня грязная душа», – безучастно подумала тогда Дана, обернувшись к нему, и снова прижалась к тому, кто стал теперь для нее смыслом жизни.
Они сбежали ото всех, поймав такси. В тот вечер она была в наркотическом угаре, в нирване, но мысль о том, что она оказалась