Бесшумной атаки не получилось, змея почувствовала человека, распахнула большой опасный рот, сжалась в пружину и готова была прыгнуть, Колька, поняв, что сейчас произойдет, поспешно сунул в пасть змее ватный рукав.
Та вцепилась в него зубами, Колька ловко рванул рукав на себя, и гадюка мигом лишилась двух длинных, кривых, как шила для починки обуви, ядовитых зубов. Колька просто-напросто выломал их.
Следующие два зуба, начиненные ядом, появятся у змеи не раньше, чем часа через полтора, а когда и они будут выломаны привычным для Тихонова методом, то со змеей можно будет обращаться, как с обычной веревкой, – беззубая, она никому не причинит вреда, будет только шипеть да пытаться уползти куда-нибудь в укромное место, поскольку очередные ядовитые кривулины появятся у нее лишь через два месяца.
– Ну чего, подружка? – бесстрашно поинтересовался Колька, догоняя пытавшуюся удрать чернокожую красавицу. – Не торопись, спешить тебе некуда.
Ухватил змею за хвост, подтянул к себе и, намотав конец на кулак, чтобы змея не соскользнула, со всего маху ударил ее головой о сохлую, твердую, как дерево, кочку.
Змея пискнула, распахнула рот широко и скисла, словно бы из нее выпустили воздух.
– Что и требовалось доказать, – вспомнив школьные уроки по алгебре, проговорил Колька и поволок змею себе во двор на разделку.
Там он первым делом измерил змею – годится ли для галстука, – причем галстука длинного, такого, чтобы конец закрывал пряжку ремня на брюках. Змея была длинная, годилась не только для пацана, но и для взрослого человека, – один метр тридцать четыре сантиметра.
Для обдирки и вообще проведения всяких операций, требующих острого лезвия, у него имелся остро наточенный ножик, сделанный из обрезка старого сломанного обеденного ножа, занимавшего когда-то почетное место в ряду столовых приборов. Оглушенная змея даже очнуться не успела, как оказалась без одежки.
Красивая змея эта оказалась не пустая, а с начинкой, внутри ее, в полости живота находилось двенадцать разбухших яиц. Кожица у яиц была мягкая, вялая, и Колька понял, что змея должна была вот-вот разродиться детенышами.
Недолго думая, Колька распластал ножом одно кожистое яйцо. Внутри шевелился похожий на большого дождевого червяка-выползка змееныш.
Колька почувствовал, как в глотке у него, в самом низу, шевельнулось что-то тошнотное, холодное, он принял это ощущение за проявление слабости и быстро одолел себя. Выковырнул второе яйцо, интересно было – там все то же, что и в первом яйце, или, может быть, какая-нибудь диковинная черепашка, с удовольствием проглоченная мамашей, – но нет, ни черепашки, ни лягушки, ни страшноватого ногастого тритона там не было, обитал такой же подслеповатый змееныш.
Довольно быстро Колька вспорол все яйца, что находились в змеином чреве, а сам начал чистить мамашу.
От