Как-то очень давно, говорят старики…
Как-то очень давно, говорят старики,
Осень Май провожала с причала реки.
Навсегда уплывая в неведомый край,
Он ее целовал, говорил ей: «Прощай.
Время раны залечит, боль сердца пройдет.
Ты меня позабудешь уже через год».
Но она не забыла его и с тех пор
Молча бродит по свету от моря до гор.
И печаль на душе ее столь велика,
Что подходит к воде, остывает река.
Если дерева листьев коснется рукой,
Пожелтеют они от печали такой.
А цветы на лугу, где ночует она,
Облетят и завянут от этого сна.
Если город большой иль село на пути,
Осень в них непременно захочет войти.
Долго будет бродить по аллеям, мостам
И надежду хранить повстречать его там.
Если вдруг в октябре, облака разогнав,
Солнце выстрелит, с неба на землю упав.
Если снова наступит любви торжество,
Знай, то осень в толпе увидала его.
Поспешила догнать, закричала: «Постой!»
Нет, он скрылся из глаз, дождь пошел проливной.
Зонтик желтый раскрыв, сквозь листвы хоровод
Осень снова по свету неспешно идет.
Будда родился и сквозь суету…
Будда родился и сквозь суету
Он произнес: «Обещаю коту,
кошке, собаке, артисту во фраке,
чайной девчонке, шальному мальчонке:
Будут метели и будут дожди,
Счастье придет, лишь надейся и жди!»
Будда ушел и вокруг пустота,
Да вот вчера задавили кота.
Шла по миру Печаль…
Шла по миру Печаль,
Да нашла глаза, что вчера еще с блеском, с бирюзой.
Да вселилась в них как-то невзначай,
Потекла из них по щеке слезой.
Шла по миру Беда, хвать за пару рук,
Да с порога в дом, что и бел и чист.
От того ль теперь в доме этом стук?
От того ль теперь в нем лишь ветра свист?
Шла по миру Боль, да ворвалась в грудь,
Завертелась вмиг пулей у виска.
Хоть кричи, хоть вой, ночью не уснуть.
Хоть кричи, хоть вой, смертная тоска.
Шла по миру Ложь, да нашла язык,
Прилепилась так, что не отдерешь.
То ли пенье птиц, то ль вороний крик,
Ничего уже и не разберешь.
Шла по миру Любовь, вот уж много дней
Никого кругом, тишь да благодать.
Только для Любви нет того больней.
Кто поможет ей сердце отыскать?
А мне опять никто не пишет…
А мне опять никто не пишет,
Меня опять никто не ждет,
Меня опять никто не слышит,
Никто сегодня не придет.
Не привыкать, пусть долгий вечер,
Пойду по улицам бродить.
Кого я там сегодня встречу —
Зачем гадать? Так легче жить.
Вот снова легкое движенье —
Бег облаков под шорох шин.
Топчу земное притяженье.
Аршином меряю аршин.
И снова мимоходом лица
Унылый, добрый, странный вид.
Кого отвлечь, с кем поделиться?
Чужую боль своя не зрит.
Скрипит души стальная дверца,
Пуста безбожно голова.
И что-то подмывает сердце
Молчанье поместить в слова.
Их память грамотно запишет,
Но толку что: из года в год
Меня опять никто не слышит,
Никто сегодня не придет.
Пустота отсыревшей квартиры…
Пустота отсыревшей квартиры,
Нет нежданных гостей за столом —
Уголок позабытого мира,
Старый дом предназначен на слом.
Безнадежно растрескались стены,
И чердак заселили грачи.
Счет ведут кирпичам перемены,
Бродит ветер в подъездах в ночи.
Проверяет забытые вещи,
Ищет что-то, а что – позабыл.
Помолчит, снова что-то зашепчет,
Никого,