– Мам, не ругай ее, она хорошая, – Взрывник утирал слезы кулаком и рукавом рубахи. – Она ничего плохого не хотела, мы просто познакомились, – подумав чуть, добавил, – заново.
– Сынок, так она же приманивала тебя, как на охоте. Они же добычу так ловят: навь напускают и жрут потом. Скажу отцу, и впрямь пусть прибьет скотину. Ничего, малька у соседки возьмем, потом и воспитаем. Еще не хватало, чтобы она на детей нападала. Ох, говорила я Юру, зря он взрослую с воли притащил, нет им доверия. Во, дура рогатая!
– Да не нападала она, мама, – возразил Калин, уже входя в дом следом за сестрой, защищая животное. – Она просто меня не узнала после болезни, вот и подошла посмотреть. Она меня пожалела. Не говори отцу, не надо на мясо.
Мать остановилась, недоверчиво посмотрела на сына.
– Сынок, ты уверен в том, что говоришь?
– Да. Я хорошо ее понял. Это ментальное общение, мы с Умником… – и тут же прикусил себе язык. – «Вот же болван!»
– С каким таким Умником? – тут же навострила уши сестренка.
– Да с Митьком, – Взрывник принялся отпираться. – Это я его так называю иногда, умником.
– Снова этот прохвост тут был? – женщина моментально переключилась на новую тему. – Вот же вылупень бесовский! – бурчала, но совсем не зло, а скорее по-доброму. – Ладно, придет отец, разберемся, что с этой дурой делать. Пожалела она его, как же. Какое, ты там сказал, общение?
– А? – закосил он под дурачка. – Не помню уже, мам.
– Ай, ладно, отец вечером воротится, поговорим, – махнула она рукой и принялась хлопотать на кухне.
Анята тоже что-то там колдовала у печи. Взрывник расстроился, присел на лавку, местами отполированную до блеска. Сразу видно, где обычно сидели. Стол так же сколочен из досок и затерт почти до глянца. Глиняная и деревянная посуда, видавшая виды самодельная мебель, говорившая своим видом, что служит людям далеко не первый десяток лет. Пол глиняный, застланный самоткаными ковриками, которые близняшки вытряхивали каждое утро, наводя порядок в трех небольших комнатках.
По местным меркам семья Калина жила довольно зажиточно, и дом их считался чуть ли не особняком. Хоромы, почти равные барским. Многие жилища ограничивались одной единственной комнатой, служившей и кухней, и спальней, и топилась по-черному. Никаких печей, простой очаг. Дом этот строил еще пра-прадед и искусство печной кладки унес с собой в могилу. Сын его на тот момент был слишком мал для постижения этой науки, а подобных редких специалистов на всю округу так больше и не нашлось. Кому успел он тогда построить печи, у тех они и были, если сохранились. И дома раньше почему-то строили на несколько комнат. Теперь же подобной блажью люди давно уже не страдают. Обо всем этом ему рассказывала Анята, пока поила отварами